Мой убил этого мамонта. Игорь Шахин
назад…
Ого! Час едва прошел, а я уже и за перо схватился, урод. Ну, была и была, ушла и ушла…
«Лапушка, лапушечка»… Это из ее жаргона. Откуда этот жаргон она переняла, я знаю: в этом словесном потоке сам путался. Думаю, больше не увижу… Но и то неплохо, что среди свинцово-серого мира дождя, грязи, гнилой осклизлой листвы из ночи возник белый «мерседес» на фоне черной паутинной плетенки из вязовых веток, боярышника и, по-моему, лоха серебристого…
«Лох»… Теперь этим словом подростки обзывают заторможенных, то есть дураков без больничного диагноза. Но это меня не касается. Пока, по крайней мере…
Оставалось полста метров до места, где я сворачиваю к своей даче с основной трассы. Уж и расслабился. Три-четыре минуты, и я – в тепле родных пенатов. И вот тебе! Белый «мерседес» в кустах. И громкие речи, и ревущая из динамиков песня «Что такое осень – это небо…».
Компашка и компашка! Мало ли тут таких видывал. Местечко удобное. От центра пять минут езды, и на тебе – все для интимных удовольствий страждущей плоти: кусты, тьма, редкие авто, как будто вдали огни города, прохожих вообще не подразумевается.
Обычно такие пикнички пульсировали в сторонке, а тут – прямо поперек моего привычного пути! Только и подумал: «Хорошо, что от водки отказался, – живо соображаю, прекрасно ориентируюсь во времени и пространстве. От одного-другого, если что, отмахнусь, а остальные, будь их хоть сто, и не успеют понять – куда это я так сразу делся». А никуда! В овраг упал и умер!
То ли она ко мне метнулась, то ли я на нее наткнулся…
– Лапушка! Лапушка… Ты куда идешь?! (Белые сугробы волос, белая куртка, загребущие руки – еле увернулся).
– Домой иду!
– Но здесь нет домов! (Алые губы в поллица, алая мини-юбка… Краем глаза: в машине парень с девицей лижутся, еще парень и еще девица переругиваются, размахивая руками возле «мерседеса»).
– Смотрите! В какую даль! Пешком! Он идет домой! А где здесь дома?!
– А вон там, где на столбе горит фонарь.
– Но там не дома, там дачи!
– Да, конечно, извините… Пора мне…
– Лапушка, подожди, не уходи!
Я осторожно, как бы танцуя, обошел «Мерилин Монро» и через полторы минуты был у себя.
«А ведь возьмет и придет», – подумал я и понял, что хочу этого.
Так было поэтично, чувство такое, как тогда, за границей, в древней западной столице: дождь, ветер, вязь мокрых веток каких-то деревьев в узкой улочке, неожиданный за поворотом всполох огней бульвара, яркого и потому, наверное, так волнующего воображение!
Но вот теперь, когда я там, где и хотел быть, когда я могу заниматься тем, чем и хотел, внедрилось это: «Лапушка!» Не надо бы ничего этого…
Их там при «мерседесе» было пятеро. Она, наверное, волей случая оказалась лишней. В этой мокрой ночи при каких-то ее проблемах в мерседесовской компании вдруг возникает из тьмы некий (ха-ха!) «человек дождя»…
Я решил минут двадцать не включать свет – ну придет на тот фонарь на столбе, ну метнется туда-сюда, а ни в одном доме