Письма. блаженный Иероним Стридонский
желаешь отеческого имущества? Если же несовершен, то ты обманул Господа. Евангелие Божественным гласом вещает: «Не можете двема господинома работати» (Лк. 16, 13); и осмелится ли кто творить Христа лжецом, работая Господу и мамоне? Пусть такой человек говорит часто сам себе: «Сказано: аще кто хо́щет по Мне ити́, да отвержется себе, и во́зьмет крест свой, и по Мне гряде́т (Лк. 9, 23; Мф. 16, 24). Я ли, обремененный золотом, буду считать себя следующим за Христом? Глаго́ляй, что он верует во Христа, должен есть, якоже Он ходил есть, и сей та́кожде да ходит (1 Ин. 2, 6)».
Если ты (как я уверен) ничего не имеешь против моих доводов, то отчего же ты, будучи так хорошо приготовлен к войне, не ратуешь? Неужели ты надеешься подвизаться в своем отечестве, тогда как и Господь в Своем не сотворил знамений? Почему же? С надлежащим благоговением выслушай причину. Никоторый пророк не имеет чести во отечествии своем (Лк. 4, 24). Но, скажешь ты, я не ищу чести. Достаточно для меня свидетельства моей совести. И Господь не искал чести, Он, удалившийся от толпы народа, хотевшего поставить Его царем. Но где нет чести, там презрение. Где презрение, там чистая обида; где обида, там негодование; где негодование, там нет покоя; где нет покоя, там ум часто отвлекается от предположенной цели. А где вследствие беспокойств убавляется сколько-нибудь от твоего усердия, там его становится менее, а уменьшенное не может быть названо совершенным. Из этих доводов вытекает то заключение, что монах в своем отечестве не может быть совершенным. А не желать быть совершенным – значит погрешать.
Сбитый с того пункта, ты укажешь на клириков. Осмелюсь ли я сказать что-нибудь против них, хотя они, конечно, пребывают в своих городах? Сохрани Бог, чтобы я сказал что-нибудь против них, потому что, будучи преемниками апостольскими, они священными устами совершают Тело Христово: благодаря им мы – христиане. Имея ключи Царства Небесного, они, некоторым образом, судят прежде дня судного. Они сохраняют невесту Христову в трезвенной непорочности. Но, как я кратко сказал выше, иное дело монахов, иное клириков. Клирики пасут овец; я сам пасусь. Они живут от алтаря; мне, как бесплодному дереву, полагается секира при корне, если я не принесу дар ко алтарю. Я не могу отговариваться бедностию, когда Господь в Евангелии похвалил престарелую вдову, вложившую в газофилакию[81] две монеты, которые только и оставались у нее (Лк. 21, 2–4). Я не должен садиться прежде пресвитера; он, если погрешу, может предать меня сатане во измождение плоти, да дух спасется (1 Кор. 5, 5). И в Ветхом Завете всякий не повиновавшийся священникам или вне стана побивался камнями от народа, или платил своею кровию за пренебрежение к священству, будучи усекаем мечом (Втор. 17, 12). А теперь неповинующийся усекается духовным мечом; или, будучи извергнут из Церкви, разрывается хищными челюстями демонов. Поэтому, если нежные ласки братьев убеждают тебя вступить в чин клириков, я порадуюсь твоему возвышению, но буду бояться падения. Аще кто епископства хо́щет, добра́ де́ла желает. Мы знаем это: но не забудь, что говорится далее: подобает убо епископу
Газофила́кия – церковная сокровищница. – Ред.