В моём Мире снова Солнце!. Наталья Николаевна Майорова
проходите, – сказал он нам.
Маме он просто улыбнулся. Её он хорошо знал.
И мы пошли дальше.
Я спросила у мамы, а кто это? И она ответила, что это вахтёр. Тогда я спросила у мамы, а почему он там сидит? И мама сказала, что этот человек не просто сидит у входа, а он занят важным делом. Он одних людей пропускает на работу, а других нет. И я спросила – а кого он не пропускает? И мама ответила, что этот вахтёр пропускает только тех, кто идёт заниматься серьёзным делом. А лентяев и лодырей он не пропускает. И тогда я поняла, что мы с мамой шли заниматься самым настоящим, самым серьёзным делом!
И вот, наконец, мы вошли в большую комнату. Мама поздоровалась со всеми. И я. И я тоже. Я тоже поздоровалась. Но меня почему-то никто не услышал.
В комнате были одни взрослые. И их было много. Все они были мне незнакомы. Даже наши с мамой знакомые теперь были совсем незнакомые. Те взрослые, которых я видела сейчас, были совсем не похожи на тех взрослых, с кем мы вместе так весело проводили время на базе отдыха.
Все взрослые смотрели на меня. Мою маму они уже хорошо знали. А меня нет. И я им больше нравилась, чем мама. И чем больше они на меня смотрели, тем больше я пряталась за маму.
Я была стеснительным ребёнком. И не любила находиться в центре внимания. А потому сейчас жалела, что мама так и не купила мне плащ-невидимку. Мама мне как-то рассказывала, что есть такой плащ. Его одеваешь и никто тебя не видит. Но сколько я не просила маму мне его купить, она почему-то никак мне его не покупала.
Послышались радостные возгласы:
– Надежда привела помощницу!
– Ну вот, теперь дела пойдут на лад. К нам пришёл самый главный работник!
Я не понимала взрослых шуток. И испугалась.
Я подумала, что мне придётся что-то делать на работе. Что-то такое, чего я не умею. И самое ужасное было в том, что я-то знала, что не умею, а остальные, похоже, нет. Остальные, похоже, даже не догадывались об этом. Остальные об этом даже не подозревали. И все надеялись на меня. А ведь это очень страшно, когда на тебя надеются, а ты можешь всех подвести.
Одни взрослые были серьёзные, другие улыбались. Хоть все они и смотрели на меня с доброжелательным интересом, мне всё равно было страшно. Страшно, когда в чьём-то мире только ты один маленький, а остальные вокруг тебя все большие. И этот большой мир такой непонятный! Все люди в нём занимаются непонятными делами. И говорят на непонятном языке. И всё-всё здесь непонятно. И от этого становится ещё страшнее. Я прижалась к маме.
Взрослых было так много, что они меня пугали. Они все были страшные. А один мужчина был самый страшный. Наверное, он не любил детей. Он не улыбался. Он сердито молчал. А потом начал ругать тех, кто шутил и смеялся. Он ругался. А все его слушались. Он ругался. И все его боялись. И я поняла, что в этой комнате он самый главный. И я поняла, что в этой комнате он самый страшный. В этой комнате он один не любил детей.
Я слышала, что есть взрослые, которые не любят детей. Слышала, но никогда таких ещё не встречала. И сейчас я поняла, что этот самый страшный