Циклоп и нимфа. Татьяна Степанова
всем этим заниматься станет.
Катя смотрела на дом за забором. Такое впечатление, что это лишь часть строения. Трактир, гостиница и постоялый двор не поместились бы под этой крышей. Здесь, видно, прежде было что-то еще – может, пристройки, флигеля.
Там ведь тоже кого-то убили… Кого? За что? И как странно – тот, кто захотел вернуть этому месту прежний облик, теперь тоже мертвец.
Глава 6
«Невидимкою луна освещает снег летучий…»
9 февраля 1861 г. Гостиница-трактир Ионы Крауха
Бронницкий уезд
– Они словно преследуют нас, эти комедианты!
Клавдий Мамонтов приоткрыл окно – навстречу вьюге и снегу. В номере крепко пахло потом. Да и накурено было преизрядно.
А за окном на улице, напротив гостиницы и трактира, горели три больших костра, и в багровом свете пламени под музыку флейт, кларнетов и скрипок (все та же старинная мелодия – Les Indes Galantes) танцевали и декламировали актеры старой крепостной труппы. Выглядели они небывало в теплых тулупах, в своих кудлатых завитых париках и с золотыми масками, закрывающими лица. И поэма была все та же – «Полифем и Галатея».
– Меланья Скалинская забрала их с собой, – ответил Александр Пушкин-младший. – Сказала, что в имении, где она будет жить до весны, создаст что-то вроде богадельни для них. Не выгонять же старых актеров на улицу. Она здесь проездом. Застряла, как и все прочие проезжающие, из-за бурана. Как видишь, у нее доброе сердце. Жалеет стариков. А мне пришлось отказать ей в гостеприимстве. Так вышло невежливо.
В Бронницком уезде и Мамонтов, и Пушкин-младший находились вот уже четыре дня. И все эти дни жили в одном номере в гостинице Ионы Крауха, забитой до отказа постояльцами, путешественниками и проезжающими из-за февральской непогоды: вьюга не стихала, заметая все дороги. Мамонтов приехал, потому что его позвал с собой в Бронницы Пушкин. Он давно хотел осмотреть выставленное на торги имение Фонвизиных, может, удастся купить задешево? Но по такой погоде и до имения было не добраться ни верхом, ни на возке же.
Пушкин-младший, в январе вышедший в отставку и оставивший лейб-гвардию, приехал в Бронницкий уезд по делам государственной службы. Он должен был выступить в роли мирового посредника между дворянами уезда и крестьянством, после того как Высочайший манифест, которого все ждали со дня на день, вступит в силу и начнутся все эти невообразимые сложности и великая страшная бюрократия с воплощением «освобождения крепостных» в жизнь. Он собирался приехать вместе с женой и дочкой и обосноваться в имении жены Ивановском. Однако в самый последний момент беременной жене стало нездоровиться, и он, оставив ее в Москве, отправился в Бронницы один. И это оказалось мудрым решением, потому что…
– Все чертовы печки дымят в доме, угорают, – жаловался он Мамонтову. – Дом большой, и топить сейчас нельзя – сплошной угар. Два лакея угорели и девчонка сенная, еле откачали. Я управляющего спрашиваю – как так? Почему за домом не следили? Почему все дымоходы