Власть и рынок: Государство и экономика. Мюррей Ротбард
ресурсов; в случае возобновляемых ресурсов факторы производства заставляют направлять на их возобновление (например, восстановление леса), тогда как они могли бы принести бо́льшую прибыль при другом применении. В последнем случае деформация двояка: ресурсы принудительно ориентируют на нужды будущего производства, и к тому же на строго определенную разновидность нужд будущего производства – на возобновление конкретного вида ресурсов[81].
Одна из несомненных целей законов о сохранении ресурсов – сократить отношение совокупного объема потребления к объему сбережений (инвестиций) ниже уровня, который сложится на рынке. Государственное вмешательство изменяет распределение производственных ресурсов, отвечающее временно́му предпочтению участников рынка, и добивается роста инвестиций в производство, нацеленное на будущее потребление. Иными словами, государство принимает решение, что нужно принудить ныне живущее поколение больше вкладывать в удовлетворение будущих нужд, чем оно вложило бы по своей доброй воле; за это решение государство приобретает репутацию «дальновидного», тогда как свободные граждане по сравнению с ним «близоруки». Но ведь все равно когда-нибудь придется пустить в дело невозобновляемые ресурсы, и всегда нужно поддерживать какой-то баланс между производством для текущих и для будущих нужд. Почему же тогда потребности нынешних поколений так мало значат для сторонников «консервации ресурсов»? Разве благо будущих поколений оправдывает дополнительную нагрузку на тех, кто живет сегодня? Чем это будущее заслужило такое привилегированное отношение?[82] На самом деле, поскольку есть основания предполагать, что будущие поколения окажутся богаче нынешних, было бы разумнее занять противоположную позицию! Та же самая логика приложима ко всем попыткам изменить сложившийся на рынке коэффициент временны́х предпочтений. Почему будущее должно иметь право на большее внимание со стороны настоящего, чем последнее готово проявить по доброй воле? Кроме того, пройдет несколько лет, и будущее станет настоящим. Придется ли современникам этого будущего также ограничивать свое производство и потребление ради нужд другого призрачного «будущего»? Не следует забывать, что целью всякого производства являются товары и услуги, которые должны быть потреблены в каком-то настоящем. Нет никаких рациональных оснований стеснять потребление в одном настоящем времени ради выгод будущего настоящего; и еще меньше оснований ограничивать все настоящее ради некоего мифического «будущего», которое может никогда не наступить и которое всегда остается за горизонтом. Но именно такова цель законов о сохранении ресурсов. Это законы, единственной реальной целью которых является журавль в небе[83].
Люди принимают решения о размещении производственных факторов в соответствии с оценкой их сравнительной доходности
До недавнего времени экономисты практически игнорировали законы о сохранении ресурсов, оставляя всю эту сферу на попечение романтически настроенной общественности. Но
Скотт отмечает, что такое отношение покоится на высокомерном и ничем не обоснованном представлении, что будущие поколения не смогут столь же хорошо позаботиться о себе, как нынешние (см.:
Скотт задает весьма уместный вопрос: чего ради «сохранять ресурсы в том виде, в каком они были бы в отсутствие человека с его нуждами?» (