Полуночный танец дракона (сборник). Рэй Брэдбери
орал с такой надсадой, что я стал беспокоиться о его здоровье.
– Не надо так, Джо, – сказал я. – В конце концов, чего только в жизни не бывает.
Музыка играла все громче. Напряжение нарастало с каждой секундой. Казалось, еще немного – и раздастся страшный, всеразрушающий взрыв, который отделит материю от сознания, как мясо от костей.
Отшатнувшись, Джо Самасука сунул мне в руки какой-то ключ и пробормотал:
– Вызовите полицию, пригласите уборщиков мусора и заприте оставшиеся двери. Мне звонить не надо, я свяжусь с вами сам.
В следующее мгновение он уже исчез.
Конечно же, нам следовало бы присоединиться к нему, но тут раздались оглушительные финальные аккорды фильма (Берлиоз вперемешку с Бетховеном), после чего установилась мертвая тишина.
Мы с Аароном обреченно повернулись к запертым дверям кинотеатра.
Створки дверей распахнулись, и из них на мостовую хлынула совершенно обезумевшая толпа, похожая на многоглазого, многорукого и многоногого бесформенного зверя.
– Умирать-то как не хочется, – просипел Аарон.
– Раньше надо было думать, – сказал я.
Толпа, этот огромный, дрожащий от возбуждения зверь, приостановилась. Мы смотрели на нее. Она смотрела на нас.
– Это они! – раздался чей-то безумный голос. – Продюсер и постановщик!
– Прощай, Аарон, – сказал я.
– До встречи на том свете, – печально откликнулся он.
Издав утробный рык, многоголовый и многорукий зверь набросился на нас и… торжествуя, принялся носить на руках; с воплями и пением нас трижды пронесли вокруг кинотеатра, потом по улице и снова к кинотеатру.
– Аарон!
Я пригляделся к бурлящему под нами морю счастливых улыбок. Вот обозреватель «Манчестер Гардиан». Рядом с ним злобный, страдающий несварением желудка критик из «Гринвич-Виллидж аванти». Вон там зашлись в экстазе второразрядные обозреватели из «Сатердей ревью», «Нейшн» и «Нью рипаблик». И повсюду, вплоть до самых дальних берегов этого бурного моря, бесновались, прыгали от восторга, смеялись и размахивали руками корреспонденты «Партизан ревью», «Сайт-энд-саунд», «Синема» и бог знает еще откуда.
– Невероятно! – выкрикивали они. – Замечательно! Это куда лучше, чем «Хиросима, любовь моя»[13]! В десять раз лучше «Прошлым летом в Мариенбаде»[14]! В сто раз лучше «Алчности»[15]! Классика! Шедевр! Рядом с ним «Великан»[16] кажется жалким сопляком! Новая американская волна! Как вам удалось это сделать?
– Сделать что? – крикнул я Аарону, когда толпа с нами на руках пошла на четвертый круг.
– Помалкивай и крепче держись в седле! – прокричал он в ответ.
Я заморгал, почувствовав слезы на глазах. В тот же миг я заметил в окне аппаратной покачивающегося киномеханика, обалдело взирающего на происходящее. Держа в одной руке бутылку, он ощупал другой рукой лицо, как бы проверяя, он ли это, посмотрел на бутылку и, отступив назад, вновь исчез во тьме своей будки.
Когда в конце концов все эти гномы и газели