Чаша гнева. Дмитрий Казаков
Иакова, около которого Иисус разговаривал с самаритянкой. Рассказывали также о красивой церкви в резиденции местного епископа, но она лежала в стороне от пути к командорству Ордена, а идти куда-то по такой жаре не было никакого желания.
Знойный вечер отличался ото дня только тем, что яркость солнечного света несколько поубавилась. Пустынные днем улицы Наблуса наполнились народом, и рыцарям, направлявшимся в королевскую резиденцию, пришлось пробираться сквозь настоящую толпу.
Большая часть людей Ордена, приехавших из Иерусалима, остались в командорстве, Жак де Майи взял с собой только великих бальи и несколько простых рыцарей, в число которых попал и Робер.
Пока они ехали до дворца, юношу переполняли противоречивые чувства. Он знал, что короли редко соответствуют идеалу, описанному в "Песни о Роланде", но сегодня он должен был увидеть светского правителя Святой Земли, владыку страны, находящейся под непосредственным покровительством самого Сына Божьего!
Мысли метались под сводами черепа как слабенькие зарницы в темной пещере.
У широко распахнутых ворот замка пылали, распространяя запах горелого дерева, факелы. Доспехи и наконечники копий, принадлежащих страже, мерцали багровыми бликами.
Рыцари спешивались один за другим. Тесной группой, держась близко друг к другу, они прошли через двор, и вступили в пределы обширного, пристроенного к донжону, здания, которое и служило королевской резиденцией.
На широкой лестнице, украшенной роскошным ковром, гостей встретил бальи Жан д'Ибелен. Он поклонился магистру, и далее они шли вместе, любезно беседуя. Робер смотрел на напряженное лицо брата Анри, и невольно потел. Не столько от жары, сколько от волнения.
Широкие двери парадного зала распахнулись беззвучно. Рыцари переступили порог, и все, как один, опустились на одно колено, склонив головы. Лишь Жак де Майи остался стоять, но поклон его от этого не сделался менее учтивым.
– Можете приблизиться, – проговорил ломкий юношеский басок.
Подняв голову, Робер увидел в дальнем конце зала стоящее на возвышении парадное кресло, которое здесь, судя по всему, замещало трон, оставшийся в Иерусалиме. Тем не менее, это кресло стоило столько, сколько сотня обычных, расположенных в парадных покоях баронов. Оно было выполнено из дорогого черного дерева, украшено инкрустациями из золота и драгоценных камней.
Долговязый юноша, восседающий на кресле, выглядел на этом фоне нелепо.
Испугавшись подобной мысли, Робер поспешил за собратьями, стараясь не отстать. Подойдя ближе, он смог хорошо рассмотреть короля. Русые волосы его охватывал золотой обруч с зубцами, а на доверчивом, почти детском лице выделялись румяные щеки и светлые наивные глаза.
– Мы рады видеть вас, магистр, – проговорил Амори Второй, милостью Божией правитель Иерусалимского королевства. – Легок ли был ваш путь?
Жак де Майи вступил в вежливую беседу, а Робер тем временем разглядывал облачение короля. За последнее время нормандский рыцарь