Сак. Усман Алимбеков
как воинственность и осторожность, представители рода Четырёх воинов отличались наивностью и детской доверчивостью. На это и был расчёт. Когда Барбек растрогался бы и приготовился простить всё бригадиру, тот должен был нанести единственный смертельный удар по голове юного противника. План не сработал. Едва настал момент для покаяния, чабан вдруг онемел. Язык не слушался его. Тогда он молча встал за спиной у того, кто, тоже молча, на корточках, набирал воду из ручья в курдюк. Адыл не только онемел, но и впал в прострацию и ничего не соображал. Но так как механизм убийства в сознании был уже запущен, то он машинально замахнулся, чтобы изо всей силы камнем ударить парня по затылку. В этот момент Барбек резко вскочил и развернулся. Тут же подпрыгнул высоко, одним ударом ноги выбил из руки чабана камень и в полёте успел нанести удар другой ногой в голову противника. Затем мягко и бесшумно, словно снежный барс после прыжка, опустился на землю, приняв боевую позу. Старший пастух негромко вскрикнул и пал на землю.
Их коллеги, чуя неладное, вернулись и застали картину более чем странную. Бригадир лежал навзничь, помощник, как ни в чём не бывало, набирал в ёмкость воду. На вопрос, что случилось, ответил, что начальник их споткнулся и упал. Вроде ничего серьёзного никто не обнаружил на теле, но с шеей несчастного какие-то проблемы появились точно, так как у того голову скрутило набок. Вопросов больше никто не задавал, все догадались, что бригадира уложил на землю подросток, притворявшийся убогим и слабым. Этим же днём пострадавшего отправили в больницу. На следующий день за Барбеком явилась милиция. Больной, придя в себя, заявил органам, что просто оступился и его помощник ни в чём не виновен. Подозреваемого отпустили. Но теперь все в бригаде, лояльно относившиеся к сироте, стали его сторониться, за спиной обзывая «бийским шайтаном». Страх и ненависть сменили их былую жалость к нему. Их бригадир отличался огромным ростом и силой, и чтобы такого джигита одолеть, надо было быть, понятное дело, сильнее его. Получалось, они жалели не ягнёнка, а детёныша барса. Обманутые их чувства требовали мести. Пастухи донесли на юного коллегу, куда следует, мол, тот – замаскировавшийся враг народа. К этому времени из больницы выписался Адыл. О доносе он уже знал. Первым делом он упросил Барбека с ним встретиться. И у того злосчастного родника произошёл такой диалог.
– Здесь Аллах двумя ударами твоих ног излечил меня.
– ?..
– Я ведь искренне уважал и уважаю поныне твоего отца и тебя. Аллах уберёг меня от греха. Поэтому прости меня, Барбек.
– Я прощаю тебя, Адыл.
– Что происходило со мной, объяснить не могу, да и неважно сейчас это.
– А что важно?
– Твоё положение. Помнишь еврея, работавшего у твоего отца?
– Он не работал у отца, он помогал отцу, мне, он был членом нашей семьи, как и ты.
– За него не скажу, ну а я-то помогал небесплатно, мне твой отец платил щедро, не скупился.
– Всякая