Неприятности профессора Клюева. Антон Конышев
свои извинения. Я не имел права срываться. Если вы посчитаете необходимым, извинения будут принесены в официальной форме.
Иглеанин великодушно развёл руками.
– Ой, да бросьте вы! У каждого свои, так сказать, причуды. Возьмите, к примеру, Пама. Ведь по большому счёту о рукокрылах мы знаем не намного больше, чем о новоявленной цивилизации Ильбан.
– Эльбан, – поправил Клюев.
Валкиндат отмахнулся.
– Да не суть. И это притом, что мы, иглеане, сотрудничаем с ними… э, да, пожалуй, тысяч семь лет по вашему исчислению. Говорят мало, наречие – язык сломаешь, милсурианский толком так и не освоили, до остальных, как будто и дела нет. А ведь заметьте, мощнейший флот, причём не исключительно торговый и исследовательский. Десятки колонизированных планет. Как вам?
Клюев только грустно вздохнул. Надежда на серьёзное изучение языка рукокрылов таяла на глазах. Пам не желал разговаривать на эту тему. Он просто не желал разговаривать и всё.
– Или вот, каталийцы. Эти вообще призошли от земноводных. Чешуйчатые, две рудиментарных верхних конечности, черты лица, словно из дерева вырубали. Длинные, страшные, вечно упакованные в эти свои зелёные полускафандры. Милейшие существа, между прочим.
– Куда же вы, дорогой Пам? Самое увлекательное впереди!
Если бы дело происходило в старинном доме, можно было бы с полной уверенностью сказать, что дверь за Памом с грохотом захлопнулась на все замки и щеколды. А так – просто замкнулась с лёгким шипением. Архин Кули с видом обречённого тоскливо взглянул на Толго. Толго всё так же робко улыбался.
– Бедный юноша, – проговорил Валкиндат, разглядывая эльбана сквозь стекло бокала, – безответный какой-то… – и вдруг оживился, откинулся в кресле, налил себе ещё:
– А вы знаете, Клюев, что настоящее название родной планеты Лативумсайо – ДУРО? И что…
Ну, конечно, Клюев об этом знал. Он даже помнил, сколько разнообразных шуток ходило на Земле по этому поводу. Особенно в России. И что спустя несколько десятилетий после Приобщения, знакомство с культурой и мифологией людей привело к появлению в милсурианском языке неологизма, да ещё и заимствованного у не бог весть какой цивилизации – редчайшее явление в истории.
– …представляете? Я бы на вашем месте оч-чень гордился. А что? В нашем пантеоне тоже есть бог, сильно смахивающий на Пама, особенно, когда тот не в духе. Но рукокрылы канка́ттами именоваться, отчего-то, категорически не желают. А тут – ваш Янус, и нате вам – янусиане! А, каково?
– У нас, – задумчиво произнёс Клюев, разглядывая набалдашник трости, – тоже есть мифологический персонаж очень похожий на рукокрыла?
– Нет, правда? – искренне удивился Валкиндат. Он был уже заметно во хмелю. – И как вы его называете?
– Ангел смерти.
Предчувствие чего-то страшного, как приступ удушья, накатило волной и сдавило грудь. Не сильно, но предостерегающе.
Клюев потянул за ворот рубахи, надсадно вдохнул. Что за бред? Сейчас пройдёт. Наверное, акклиматизация запаздывает.
– Так