Следы тёмной души. В поисках истины. Валентина Мэй
налетел высокий (не меньше его так точно) сбитый брюнет в свитере и чёрных джинсах. Оно и неудивительно – здесь всегда холоднее, чем на улице, особенно весной, когда стены ещё не прогрелись, а отопление ощущалось лишь на бумагах в виде числителей.
Со старшим оперуполномоченным Приходько капитан пару лет назад несколько месяцев работал, можно сказать, одной командой.
– Ё… – воскликнул вылетевший из кабинета истребитель. – Жека?! Здорово! Какими судьбами?
– Здорово, здорово, – Евгений пожал протянутую руку. – Убьёшь и не заметишь.
– Да ладно тебе. У вас там что, опять жара? Михалыч не звонил, не предупреждал.
– Я, собственно, без его ведома. По личной инициативе, – признался капитан.
– Ну, проходи, раз так, – они зашли в кабинет, к которому Слыша собственно и направлялся. – Давненько вы нас не вспоминали. Что там у тебя?
– Убийство на Чкаловском в начале марта. Парня зовут Степан. Есть такое?
– Щас глянем. Вообще, да, было, с ножевым. Бондаренко Степан, малолетка. Он, кажется, светился в БНОНе, также несколько приводов было по мелким кражам, – брюнет открыл шкаф, в котором все полки завалены массой папок и бумаг, порылся немного и сказал, – посиди, я сейчас.
Минут через десять вернулся и с порога:
– Да, убийство произошло второго марта за сорок минут до полуночи. Убитый – Бондаренко Степан Семёнович, семьдесят восьмого года рождения, проживал с братом и родителями. Брат его и нашёл. Убийца не он – это точно. Обвиняет одного из прокурорских близнецов, но там глухо всё. Доказательств никаких, орудие убийства не найдено. И кстати, слышал, дело закрыли уже.
– Я так понимаю, тебе и не дали особо рыться в этом деле?
– Правильно понимаешь. Уже на следующий день Осколков затребовал материал, и пятого дело отправилось в прокуратуру.
– Ни дознания, ни допросов не было что ли? – с сомнением в голосе спросил Слыша.
– Нет, ну как не было. Саныч пообщался только с братом покойного, но всего разок и так, по-быстрому. Больше никого не вызывал. Сказал, что до праздника хочет слить в прокуратуру, чтоб меньше головняка было. Странно, вообще-то, – пожал плечом рослый детина, – он зубами выгрызал себе мокрухи, а тут будто рад был сплавить…
– Ну, неудивительно, если учитывать деток прокурорских… пусть один, но фигурирует…
– Так сам ведь, помнится, не так давно грозился их на чистую воду вывести, – с добродушной ухмылкой прервал его Приходько, – не всерьёз конечно.
– Ясно. А фамилия Романько не мелькала там, случайно? Или Максимович?
– Неа. Точно нет.
– Ну, понятно. Можно поизучать?
– Держи, – опер не стал возражать, и тоненькая папка упала на стол перед капитаном, – только недолго. До оперативки успеешь?
– Да, конечно.
– Кстати, как у вас там дела? Всё тихо, мирно? Раз ты возишься с левыми делами?
– Да… пока тихо. Михалыч на выезде. Завтра только вернется.
– А, ну тогда понятно.
– А