Берлинская жара. Дмитрий Поляков-Катин
Адмирал» Хартмана сорвался с места.
Стокгольм, ипподром Солвалла,
30 мая
– Этому ипподрому уже шестнадцать лет, и, знаете, мне довелось присутствовать на самом первом забеге. Тогда это была одна небольшая трасса для конных гонок. Сбежался весь Стокгольм. Я даже помню победителя – принц Бальдер. Если не ошибаюсь, он взял тысяча шестьсот крон выигрыша. – Юнас Виклунд неторопливо раскурил моравскую трубку из шведской березы, подаренную ему женой высокопоставленного чиновника из правительства Бенеша, с которой в тридцать четвертом у него случился бурный и обременительный роман. Трубку он использовал в тех случаях, когда в ходе беседы возникала необходимость поразмыслить. – А через три года здесь уже было двести трасс и скачки продолжались целый месяц. В пересчете на американские доллары призовые тогда составили полмиллиона, а сейчас я даже не представляю, сколько. Возможно, что и за миллион.
Стояла характерная для весеннего Стокгольма погода: солнечно, но прохладно. На легком ветру трепетали разноцветные флажки, в воздухе разносился глухой топот скачки, трибуны то и дело вздымались, оглашаясь единодушным воплем, по лестницам, облаченные в белое спортивное трико, разносили фруктовую воду белокурые девушки. Прозвучал гонг – участники забега пролетели линию финиша, над головами взметнулись проигрышные билеты, шум резко стих. Виклунд спросил:
– Вы никогда не играли на скачках по-крупному?
– Ни по-крупному, ни по-мелкому – я не азартный человек, – махнул рукой подполковник Лэм, седовласый англичанин с красным, сухим лицом, одетый в чересчур теплый шерстяной костюм, сотрудник СИС, знакомый Виклунду как доктор Деннисон. Он сидел рядом, положив обе руки на янтарный набалдашник декоративной трости, и наблюдал за происходящим тусклым, незаинтересованным взглядом.
– А я, грешным делом, люблю иногда пощекотать нервы. – Виклунд обнажил крепкие, желтые зубы под пшеничными усами в жизнерадостной улыбке. – Азарт – обратная сторона рутины.
– Так вот, дорогой Юнас, – вернулся к прерванному разговору не расположенный к лирическим отступлениям Лэм, – мы, безусловно, приветствуем любые контакты с внутренним Сопротивлением в Германии, но вот уже пять лет мы слышим одно и то же. Говорить о власти можно было в сороковом, в сорок первом, но сегодня с каждым днем эта тема все менее актуальна. Сегодня нам нужны гарантии и поступки. А их не видно. Люди из абвера слишком нерешительны.
– Им тоже требуются гарантии, – возразил Виклунд.
– Сепаратный мир с немцами через голову Советской России – что может стать поводом для столь радикального разворота? Они знают ответ на этот вопрос?
– Мне кажется, убийство Гитлера могло бы стать весомым основанием.
– Уже нет, – покачал головой Лэм. – Мы и так способны получить всё – с Гитлером или без.
– Вопрос только в количестве жертв.
– Вот именно… А они предлагают нам расплеваться со Сталиным, который дерется за троих. Гарантии, Виклунд, гарантии. Пока их способен выдать один только дядюшка Джо. И как-то не заметно, чтобы он истекал кровью.
– Но