Белая тетрадь. Софья Ролдугина
огрей мои пальцы в ладонях своих…)
Закончился дождь – только ветер не стих,
(Согрей мои пальцы в ладонях своих…)
И солнечный луч показался – на миг,
(Согрей…)
Пролог
Он стоял и смотрел на звезды. Там, высоко, – вечность.
Когда-то у него тоже была вечность. Или казалось, что была.
Прекрасная.
Холодная.
Одинокая.
А семь лет назад он узнал, что вечность закончилась. От нее остались жалкие осколки. И с каждым заходом солнца их оставалось все меньше.
Нет, он никогда не жалел, что влез во все это. Если он успеет исполнить задуманное, то его вечность будет приемлемой платой за миллионы чужих. Но в ослепительно-прекрасные минуты, когда солнце скрывалось за горизонтом, он особенно остро чувствовал, что теряет.
И как он не хочет умирать.
Но темнота опускалась на землю, и сама память об этих минутах слабости растворялась в торопливых заботах, неотложных делах и бурном – пока еще! – водовороте жизни.
Но сегодня все было не так.
Алое зарево заката истаяло, но мечта – его самая главная мечта! – осталась.
Его мечта.
Его жизнь.
Его вечность.
Она стояла перед ним, испуганно распахнув зеленые глаза.
Он улыбнулся.
Заметки
Глава 1
Ночь рассыпала звезды по небу. Ветер таинственно шелестел листвой, унося из города дневную автомобильную гарь. Где-то далеко орали кошки, сообщая всему миру о своей неземной любви. Пожалуй, самое то для романтической прогулки…
Если бы не одно «но».
В половине первого хрупкой девушке лучше спать дома под родительским присмотром, а не брести с тяжеленным рюкзаком по темным, густо заросшим всякой зеленью дворам. Городок у нас, конечно, тихий… но все-таки не абсолютно безопасный. Водится… разное.
Мои пальцы потеребили деревянный кулон на тонком шнурке.
Бегаю я плохо, дерусь еще хуже, маньяков боюсь панически. Им, знаете ли, все равно, равейна ты или нет. А если дернуть за шнурок… Последствия будут слишком шумными. И вообще-то инквизиторов я боюсь еще больше, чем маньяков. Им, знаете ли, все равно, кто там на тебя напал.
«Береженье лучше вороженья» – вот мой девиз по жизни. Не очень круто звучит, конечно, это вам не «Победа или смерть!» или там «Ни шагу назад!», но зато неприятностей на меня сыплется гораздо меньше, чем на забияку Джайян или Этну с ее вулканическим темпераментом.
Наверное, можно сказать, что я трусиха… Но нисколечко этого не стыжусь. Мама, правда, посмеивается и говорит, что рано оценивать характер, если в серьезные передряги я еще не попадала. Элен искренне уверена в том, что если уж ее дочь унаследовала фамильные черты во внешности, то и норов – без всяких сомнений.
Я никогда не спорила с мамой. На мой взгляд, все было очевидно – характер мне достался как раз не от нее, а от отца. А тот, думаю, был не самым смелым человеком, если уж перетрусил и сбежал, когда узнал, что его жена – равейна. Точно так же и я всю свою недолгую жизнь предпочитала убегать от проблем, будь то опала классной руководительницы, стычки с дворовыми ребятами или конфликт с хамоватой кассиршей в супермаркете.
Мне казалось, что не переть на проблему с берсеркерским блеском в глазах – не худший выход, даже если со стороны это и выглядит не слишком красиво и романтично. Иногда разумнее не встревать в неприятности, чем геройствовать и потом месяцами разгребать последствия.
И поэтому, еще издалека заслышав приближающиеся со стороны платформы пьяные голоса, я рыбкой нырнула в ближайшие кусты.
Заросли, издалека и в темноте принятые мной за сирень, оказались аномально высоким шиповником.
Чудесно. Просто распрекрасно.
Но уж лучше слегка поцарапаться, чем потом драпать от пьяной компании, молясь всем богам, чтобы ноги унести. Принцип меньшего зла в действии.
К счастью, хамоватые, гогочущие на всю улицу парни свернули к высоткам. Пронесло.
Со вздохом отцепив от рюкзака особо приставучую ветку, я выползла на дорогу, чувствуя себя отвратительно жалкой. Вокруг было пустынно и тихо до жути. Даже электрички на станции не шумели. Сразу вспомнилось, что в «мертвое время» между часом и тремя ночи всякая нечисть получает особенную силу…
По спине пробежал холодок. Я неуверенно шагнула вперед. Остановилась, до рези вглядываясь в темноту.
Что-то скрипнуло, и я, как заяц, отпрыгнула обратно, к кустам.
Вот она, «опасная ситуация»… И опять – больше всего на свете хочется смыться подальше отсюда. Домой, под мамино крылышко…
Сердце колотилось, как после марафона.
Но никто, конечно, и не думал вылезать из подворотни и покушаться