Как запомнилось…. Виктор Брюховецкий

      В небе коршун высокий, скирда на подворье,

      На заборе качается хмель во хмелю,

      Крепко меченный оспой корявой и корью,

      Я картошку печеную крупно солю.

      Солнце вязнет в кустах. Переполнены кадки.

      Стриж застыл на лету и повис в проводах

      Нотным черным крючком. Наш сосед на трехрядке,

      Не спеша, подбирает лады на ладах.

      Что за новая песня, о чем и откуда?

      Как он звуки стыкует и вяжет слова?

      Все яснее мотив, все доступнее чудо,

      Все светлей и печальней моя голова.

      Я не знаю еще, что запомню все это

      На всю жизнь, навсегда, до известной реки…

      Дышит медом высокое жаркое лето,

      О прошедшей войне говорят мужики.

      Кони, звякая сталью, идут с водопоя,

      Золотою свечою стоит благодать,

      И любая мечта, и желанье любое —

      Все исполнится, только успей загадать.

      Пастушком по краю ночи

      С серебристою трубой,

      Тени делая короче,

      Ходит месяц голубой.

      Молодой красой блистая,

      Круто выгнутый, как сталь,

      Тополей листву листая,

      Он идет куда-то вдаль.

      Чуть левей и много ниже,

      Озираясь на костер,

      Чалый конь с кобылой рыжей

      Ходят в паре, и, востер,

      Выгибая стать упругу,

      Не зауздан, не подбит,

      Жеребенок мчит по кругу

      В дробном цокоте копыт.

      А на озере овальном,

      Где сачком линя берут,

      На косе за плесом дальним

      Гуси-лебеди орут.

      Будто манят за собою!

      И костер на этот ор

      То подернется золою,

      То горит во весь опор.

      В чепрак завернусь поплотней, закимарю,

      Теплом задыхаясь и потом коня.

      Луна азиатскую плоскую харю

      Просунет меж туч и увидит меня.

      Со звоном осыплется небо на землю,

      По склону к воде прогремят табуны,

      Росинка взойдет по упругому стеблю

      И станет серебряной в свете луны.

      Откликнутся выпи. Качнутся болота.

      Затихнут на дальних лугах косари.

      Былины придут и столпятся у входа

      В мой сон, что я буду смотреть до зари.

      И все оживет – и волшбы, и поверья,

      Раскинутся царства, бери и владей!

      Ковыль золотой, ястребиные перья,

      Упругие спины степных лошадей!

      Красавицы, равных которым не будет,

      Клинки, закаленные в яром огне,

      Хорошие песни, хорошие люди,

      Как в жизни, которая выпадет мне.

      Читаю сказку по седьмому кругу.

      Снега метут. Счастливая пора —

      Следи слова, да молча слушай вьюгу,

      Грохочущую ставнями с утра.

      Уроков нет. Закрыты магазины.

      Спят поезда, уткнутые в пургу.

      Отец каблук из зисовской резины

      Неспешно прибивает к сапогу.

      Играет кот колечками подзора.

      На окнах лед, за окнами ни зги.

      И Сталин жив-здоров, и лето скоро,

      И батя ладно ладит сапоги.

      Такие сапоги, что нате-будьте!

      В таких легко возьмешь любую даль…

      А в сказке снова камень на распутье,—

      И жить охота, и конягу жаль.

      Направо ехать – быть убиту, значит.

      Налево ехать – значит, пешим стать.

      Сжимаю повод – лошадь прямо скачет.

      Скакать тебе, Каурый, не устать!

      Сиверок поцелует