Сталин и Церковь глазами современников: патриархов, святых, священников. Отсутствует
Нолинске… Сталин неплохо пел… Ворошилов пел. У него хороший слух. Вот мы трое пели. «Да исправится молитва моя…» – и так далее. Очень хорошая музыка, пение церковное». И далее: «…Церковные песни мы иногда пели. После обеда. Бывало, и белогвардейские пели. У Сталина был приятный голос…» Входивший в ближайшее окружение И. В. Сталина А. И. Микоян (1895–1978) был также из семинаристов: в 1916 году он закончил Тифлисскую духовную семинарию, учился в Духовной академии.
Продолжал Сталин помнить и своих друзей по духовному училищу и семинарии.
Характерно, что на склоне лет Сталин вспомнил не о друзьях по партии, ссылке и революции, а о друзьях по духовному училищу и семинарии, а также то, что произошло это ровно за год до Победы, день в день!..
Члены посетившей И. В. Сталина делегации Грузинской православной церкви «ожидали найти его твердокаменным, суровым воплощением воли, а на самом деле они нашли раздвоенного человека, внезапно обнажившего перед ними душу и буквально желавшего сделать для них все возможное». «Многие годы образования под влиянием Церкви, – говорил уже позднее, в 1985 году, С. И. Аллилуевой Католикос-Патриарх Грузии Илия II (Шиолошвили), – не проходят даром. А он оставил Бога и Церковь, растившую его для служения почти пятнадцать лет. Глубоко в душе живет тоска по Богу. И я глубоко верю, что последними проблесками сознания он звал Бога… Грешник, большой грешник. Но я вижу его часто во сне, потому что думаю о нем, о таких, как он. Я вижу его потому, что молюсь о нем… Я видел его, осеняющего себя крестным знамением».
«Не случайно, – пишет о Сталине священник Димитрий Дудко, – он и учился в духовной семинарии, хотя и потерял там веру, но чтоб по-настоящему ее приобрести».
К сожалению, такого рода факты малоизвестны, рассеяны по большому числу малотиражных изданий. До сих пор их не только никто не попытался проанализировать, но даже не удосужился собрать воедино. Многого мы и вовсе никогда не узнаем. В немалой степени этому способствовали, с одной стороны, привычка Сталина «к свободному одиночеству», а с другой – его положение «пленника собственной славы».
Именно к 1927 году в правящей партии сталинисты-патриоты победили троцкистов и взяли курс на возрождение всего традиционно русского, включая Церковь и патриотизм. В это время были запрещены все секты!
Удивительно, но патриаршество было ликвидировано при православном, казалось бы, царе Петре I, а восстановлено – при господстве большевиков-безбожников. Глаза наши до сего времени еще закрыты. Мы, церковные люди, упорно не хотим видеть, что за период с 1939 по 1952 год не было созвано ни одного съезда партии. Но за этот же период была восстановлена в своих правах патриархия, проведено три(!) Поместных церковных собора с важнейшими вопросами, в числе которых – отказ от участия славянских поместных церквей в экуменизме.
Как Церковь относилась к Сталину? Как и весь народ – с восторгом. Вот что говорил от лица Церкви ее предстоятель митрополит Сергий (Старогородский) в 1944 году: «Глубоко тронуты сочувственным