Никто, кроме нас!. Олег Верещагин
на истеричный вопль отчаяния, танкисты, артиллеристы… Менты и «чрезвычайка», которых организовали какие-то оптимисты-офицеры. Казаки – местные «ролевики» и выбитые с юга донцы и кубанцы. «Интернационалисты» – курды, армяне, украинцы, белорусы, абхазы, сербы, поляки – до двадцати национальностей, есть даже немцы из Германии и французы из Франции, есть даже бывший «настоящий» американский капитан!!! «ЧЗБ», «черно-золото-белые», бойцы самоорганизованного (Ромашов толком не понимал, кем и когда) Русского национального войска – дружинники, дроздовцы (кстати, почему дроздовцы – так и не ясно)[2], разведчики отряда «Солардъ»… Наконец – местные ополченцы, сбродно одетые, вооруженные всем подряд – от ППШ и охотничьих ружей до трофейных польских и венгерских «калашниковых» и «М16», под командой самовыдвиженцев, выбранных голосованием…
Если бы недавно кто-то сказал ему: будешь, генерал, командовать такой «армией» – он бы расхохотался.
А вот листок: «Переходы на нашу сторону». С ума сойти, устало подумал Ромашов. Там есть чокнутые, с той стороны, которые переходят к нам. Но это факт, и факт отрадный…
На окраине Подгорного – двое поляков, капрал и поручик. Сразу попросились в строй. В районе Новой Усмани, на дороге М4 – аж семнадцать украинцев-десантников, в том числе – три офицера. Сразу попросились в строй. Привели с собой скрученного польского майора-инструктора (ага, вот и пленный для допроса). На стадионе «Чайка» – пятеро украинцев из мотопехоты, один офицер. Сразу попросились в строй. На площади Черняховского – трое хорватов из спецназа. Сразу попросились в строй. Ого! Аж у дворца спорта «Кристалл» обнаружился невесть как туда пробравшийся швед (господи!!!) из подразделения «частной армии» «Блэкуотерс». Сказал по-русски: «Янки – говно», пояснил жестами, что он сапер, и попросился непременно к казакам. Анекдот, честное слово. Как он казаков-то жестами изображал, вот бы узнать… Но приобретение хорошее.
Итого – плюс двадцать восемь бойцов. Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан.
Потери противника, как всегда, завышены. Если их считать, то окажется, что мы уже весь оккупационный корпус НАТО плюс миротворцев ООН под Воронежем положили. Всего по рапортам выходило не меньше трех тысяч убитых, но Ромашов, наученный опытом, решительно поделил это число на три. Порядка восьмисот – тысячи двухсот убитых натовцев. Если учесть, сколько у них техники и какое снаряжение – отличный результат. К одному из рапортов была приложена распечатанная на цветном принтере фотка, сделанная цифровиком (у них там где-то еще компьютер работает!) – Ромашов узнал воронежский цирк. Повсюду лежали убитые – навалом, местами кучами. На рукавах камуфляжей генерал-лейтенант различил хорватские клетчатые нашивки. Несколько ополченцев собирали оружие. На глаз убитых было не меньше сотни. Да-а, это уже документальное подтверждение.
Хорваты, подумал генерал-лейтенант. Славяне. Славяне… Славяне… Он вгляделся в лицо молодого
ДРОЗДОВСКИЙ, Михаил Гордеевич (1881–1919), российский генерал-майор (1918). В декабре 1917-го сформировал на Румынском фронте отряд, с которым прошел из Ясс через Украину к Ростову-на-Дону на соединение с Добровольческой армией; в ее составе командовал пехотной дивизией, получившей после его смерти название Дроздовской. В описанном мною варианте будущего элитные части добровольческого Русского национального войска носят те же названия, что и «именные» части Белой армии – каппелевцы, дроздовцы, марковцы и т. д., – и даже береты тех же цветов, какие имели полковые фуражки белых частей.