Внимание… Марш!. Дмитрий Сенчаков
Лёнч воспользовался преимуществом своих длинных шагов и существенно опередил нас.
– От тюрьмы и поезда на Сумы не зарекайся, – подковырнул я.
– Типун тебе… – отмахнулся Ма́зут.
Мы приблизились к тупикам за ажурной аркой старинного остеклённого перрона.
– Вон, Леонид машет, что ли, – привлёк наше внимание глазастый Равиль.
Зелёный состав буднично готовился в рейс. Последний вагон оказался четырнадцатым. До третьего ещё надо добежать. Дикторша издевается, что до отправления пассажирского поезда номер 185 Москва – Сумы осталось пять минут.
Что было делать? Понеслись. Огибая тележки вокзальных грузчиков. Перескакивая через котомки и чемоданы. Прошмыгнув под носом у провожающих граждан. Виртуозно миновали брошенную взмокшую авоську с безнадёжно разбитым пивным изобилием. В одном из плацкартных вагонов кому-то сейчас обидно до слёз.
Кирилл плотно прижал к себе корзинку. Другой ручищей зафиксировал плетёную крышку, чтобы не слетела. Я размахивал картонной папкой. Равиль зажал под мышкой пакет с молочными бутылочками. Картина была бы вполне респектабельной: в самом деле, бегут ребята по платформе, вдоль вагонов – это ли не русская удаль? Национальный вид спорта… (Пять минут, пять мину-ут… Ну, это про Новый год было, но и тут ведь в самую тему!) Если бы не одно деликатное обстоятельство: нещадно встряхиваемый поросёнок принялся визжать на всю ивановскую, то есть в данном конкретном случае – на весь Киевский вокзал.
Тётя Маруся, как и полагается хозяйке передвижных чертогов, встречала нас на платформе. То, что именно мы тащили поросёнка, не вызывало никаких сомнений. Глотка поросёнка разрывалась от напряжения. Сердца граждан разрывались от сочувствия. Сотрудники линейного отдела внутренних дел разрывались между проходами и платформами, пытаясь определить источник истошных воплей.
– Я вже боялася, запізнитеся… – запричитала тётя Маруся. – Я ж потім вихідна, не скоро знову в рейс піду.
– Всё по плану, – заверил её Лёнч, обуздывая сердцебиение.
Поросёнок исчез в недрах вагона и замолк. Мы размеренно дышали, насыщаясь кислородом и обретая способность соображать дальше.
Тётя Маруся выглянула вновь. На этот раз она не вышла на платформу, а загородила собой тамбур. Дали зелёный. Поезд медленно тронулся.
– Счастливого пути! – крикнул Равиль.
Остальные лишь закивали головами. Мямлить что-то было не с руки. У Равиля с дыхалкой всё в порядке, для него спурт – дело привычное. А мы всё ещё дышали тяжело.
– Не встигла розпитати45 вас про Стёпку… – заголосила тётя Маруся. Мы лишь помахали ей вслед.
– Уехала наша свинина, – посетовал Ма́зут, когда спустились с платформы на площадь.
– Кому что, а Чурило про жрачку, – подтрунивает Лёнч.
– А в армии сейчас ужин! – поддакиваю я. – Вероятно, жареный минтай с пюрешкой. Рыбный день же!
– Молчите, гады. А то я беляш себе куплю! – заводится Кира.
– Есть более
Не успела спросить (