Забавы жестоких богов. Александр Петров
тянуло холодом. Переносные светильники раскачивались, и тени причудливо метались по стенам. Глеб обернулся кругом, словно прислушиваясь, потом приблизился и зашептал:
– Ты знаешь, что Шиндлер агент секретного отдела СБ, шпион и провокатор?
– Мне ли не знать, – с усмешкой ответил Эндфилд. – После каждой нашей беседы он строчит рапорты. Но иногда даже ему приходят интересные мысли. Вот сегодня он подкинул интересную идейку о том, что мы оставляем за границами скоростного восприятия.
– Джек, среди пилотов есть блаженные, но ты перещеголял их всех. Нас гонят на убой, нами пугают детей, нас посылают уничтожать свободные поселения.
– Ты, похоже, пытаешься вербовать меня, – перебил его Капитан. – Не ожидал, что ваша праздная болтовня приведет к такому результату. И главное – с кем ты водишься – самыми бестолковыми и никчемными пилотами, которые, похоже, боятся даже садиться в крейсер, зато умеют громко кричать о несправедливости. Смит, Аарон, Джонсон, Карпов и ты – ячейка Сопротивления. Ха! Вас вычислят на первом же психосканировании, потом расстреляют за мыслепреступление.
– Подожди, это тебе Плотоядный сказал?
– Нет. Птичка на хвосте принесла.
– Ты был бы подарком для Шиндлера. И давно это у тебя?
– После Крона. Я вдруг обнаружил, что могу читать записи и памятных машин в хранилищах, обшаривать закоулки компьютерной памяти без приборов, ну и многое другое. Кстати, можешь выбросить свой детектор. Жучки с проводной, индукционной, радио и инфракрасной передачей у нас не устанавливают. Только пространственные волны, но так, чтобы не залезать в диапазон телепатического восприятия. Пользуются наши службисты и гипноинъекторами, каждое помещение ими оборудовано.
Быков молчал, а в голове у него крутилось, как хорошо было бы использовать такого человека в Сопротивлении.
Джек проснулся и не сразу понял, как оказался в незнакомой комнате, на планете. На улице было темно, ветер шумел листвой, накрапывал мелкий дождик. Он долго сидел на кровати, не включая света…
Пилоты Черного Патруля верили, что погибшие “драконы” уходят в лучший мир, нести небесную службу на своих быстрых кораблях у престола Создателя. “Редко ты напоминаешь о себе, Быков”, – подумал Эндфилд.
Разве мог он не помочь Глебу, однокурснику еще по гражданскому факультету Дальней Разведки, приятелю, почти другу, единственному, кто послушал его на безымянной планете, когда умерли шестнадцать из двадцати двух членов курсантского экипажа?
Глебу, вместе с ним переведенному на военку и досыта евшему вместе с ним идиотство основного курса, с зубрежкой уставов, глупыми вахтами, штатными расписаниями, отдаванием воинской чести на каждом углу, строевой, нарядами и гауптвахтой…
В двадцать четыре года ему не думалось, что доживется до тех времен, когда потребуется безупречное личное дело, чтобы по ночам не ждать ареста. Тут не было его вины или недомыслия – жизненный сценарий пилотов-“обмороков”, как их называл Шиндлер, иными словами высококлассных специалистов,