Ищите барышню, или Безжалостный Орфей. Антон Чиж

      – Так ведь посыльный из цветочной лавки с букетом, как заведено: с утра пораньше.

      – Часто цветы доставлялись?

      – Частенько.

      – Больше никого?

      – Портниха. Она и шум подняла. А так более никого… Может, и был кто, конечно. Хозяйство большое, все время бегаешь как угорелый.

      – Кто, думаете, мог убить Лукину?

      У Митеньки стали округляться глаза. Коля понял, что сболтнул лишнее. По официальной версии, барышня совершила самоубийство. Он быстро поправился и повторил вопрос.

      – Такое горе, – печально сказал Митенька. – Не знаем, что и подумать. Хорошая была барышня, добрая и простая. Зачем в петлю полезла? Всегда веселая была. Несчастная любовь, не иначе.

      – Может, рассказывала, в каких домах уроки давала?

      – Нет, об этом меж нами разговоров не было.

      – А знакомые, подруги?

      – Так ведь Танечка Мамрина, – обрадовался Митенька. – Конечно! Они же вместе уроки давали. Зиночка по словесности, а Танечка по математике. Большие подруги.

      – Не знаете, как найти эту Мамрину?

      – Чего там знать, вон газетку откройте… – Митенька указал на свежий выпуск «Петербургского листка». – Они-с объявления печатали. Наверняка найдете.

      Коля налетел голодным соколом. Схватив газету, от усердия чуть не разорвал ее пополам. Рубрика объявлений была на месте. Стоило пробежать по ровным квадратикам, которые предлагали услуги модисток, кухарок и гувернанток, как он наткнулся на предложение частных уроков математики. Заинтересованных господ просили обращаться к Татьяне Мамриной на Караванную улицу. Вот оно! Крохотная зацепка, которую желал Лебедев, была у него в руках.

      Коля с головой ушел в смакование первой победы и не замечал поначалу Митеньку, который выжидающе и ласково смотрел на юного полицейского. Но так проникновенно смотрел, что рука Гривцова сама собой полезла в карман за мятым рублем. Заначка на пирожные пала в жертву сыска.

      – Премного благодарны-с, – сухо сказал Митенька, привыкший к благодарностям более существенным, и удалился с гордо поднятой головой.