Рай со свистом пуль. Сергей Зверев
в бухту. Глубина здесь была порядочная, подводные препятствия, чреватые для судна, сверху не просматривались. Дважды Дениска шкрябал бортом о камень, ругал себя за нехватку мастерства, но ничего фатального не случилось. Исчезло море за изгибом залива, сомкнулись над головой замысловато перепутанные кроны деревьев.
– Суши весла, – буркнул Глеб, – хватит.
– Бухта разрушенных надежд, вот мы и дома, – сообщила сверху Татьяна. Она сидела на краю скалы и беззаботно болтала розовыми пятками.
– Тесно тут, – посетовал Дениска, выбираясь на палубу и сладко потягиваясь.
– Разве это тесно? – фыркнул Гурьянов, спрыгивая с уступа на судно. – Вот в «хрущевке» на тридцать метров – с тещей и ипотекой – это действительно тесно.
– Не расслабляться, – предупредил Глеб. – Всем одеться согласно обстановке и как следует экипироваться. Выдвигаемся через четверть часа – пешим образом, в колонну по восемь. Надеюсь, у вас нет каких-то особенных планов на вечер?
Он познакомился со своими подчиненными лишь несколько дней назад. Собрал их всех вместе в кафе на проспекте Адмирала Нахимова в Севастополе, где базировался его 102-й Отряд борьбы с подводными диверсионными силами и средствами, придирчиво наблюдал за ребятами, составлял психологические портреты. В профессиональных навыках боевых пловцов, собранных с миру по нитке, сомневаться не приходилось – начальство уверяло, что профи тертые, да и сам он убедился на тренировках. Даже у безусого Дениса Маревича – богатый послужной список, отличные данные и перспективы. Ребята общительные, коммуникативные, слышали про дисциплину и приказы вышестоящего начальства. Капитана Гурьянова перевели из Мурманска, капитана Соколову и старшего лейтенанта Маревича командировали с Тихоокеанского флота – специально для выполнения ответственного правительственного задания. Рассчитывать на силы 102-го отряда уже не приходилось – Черноморский флот трясло и лихорадило, росла текучка, закрывались целые отделы и подразделения, и московское начальство почему-то решило, что команда должна быть сборной – пусть бойцы и не знакомы между собой (это исправимо), главное, чтобы были отличные специалисты. Больше всего на свете Глеб ненавидел работать с незнакомцами, но, сойдясь с ребятами, успокоился – притирка проходила легко и непринужденно. Через неделю ему казалось, что он знает эту компанию целую вечность. То замкнутые, нелюдимые, то шуты гороховые (в рамках, впрочем, дозволенного). У Гурьянова имелась семья в далеком северном Чудове, о которой он рассказывать не любил, у Маревича – мама, папа и «вечная» невеста еще со школы в приморском Артеме – он постоянно показывал фотографию и жаловался, что жениться неохота, а бросить страшно (или наоборот), и вся жизнь из-за этого кувырком. У Татьяны Соколовой имелось три старших брата, и этим многое было сказано – и про образ жизни, и про умение за себя постоять, и про отчаянные попытки из последних сил выглядеть обаятельной и привлекательной и обрести хоть подобие личной жизни.
Под