Подонок. Анна Веммер
и снова СИЗО, теперь уже за дело. Но тело, натренированное спортом, действует само: я успеваю подхватить Сергееву и поставить на ноги.
Она почти ничего не весит. А еще теперь и я тоже мокрый. Идиотская ситуация!
– Пошли, – бурчу куда грубее, чем следует.
На ламинате остаются мокрые следы аккуратных женских ножек. Сергеева прихрамывает и осторожно ступает на больную ногу. Даже с расстояния я вижу, что лодыжка припухла и покраснела. Потрясающее у девки везение. Почти как мое.
– А мазь? – едва мы заходим, спрашивает она, будто боится, что я забуду.
Но не думает же, что я просто отдам ей тюбик?
– Ляг.
– Я могу сама, – упрямится.
– Нет, не можешь. Я не дам тебе в руки никаких лекарств. Если хочешь мазь, то ложись.
Довольно забавно наблюдать, как она забирается под одеяло, укрываясь им с головой. Даже не приходит в голову сначала высушить волосы, так хочется скрыться от моего взгляда. Значит, заметила недвусмысленный интерес. Испугалась.
Я разогреваю мазь в ладонях и не без удовольствия начинаю втирать в лодыжку Сергеевой. В конце концов, я мужик. Я не жил монахом эти десять лет, любая тоска по семье рано или поздно отступает. Но в последние полгода было как-то не до секса. Сейчас тоже не до него, но я будто разрешаю себе чуть больше в счет давнего аванса.
Однажды я проснулся и понял, что сил прятаться и делать вид, будто новая жизнь – не временная маска, больше нет. Именно тогда я позвонил старому другу, узнал, что человек, помогавший мне скрыться, мертв и возвращением я никому не смогу навредить. Хоть дело и давно закрыто, мне не хотелось подставлять тех, кто помог.
Однажды я проснулся и понял, что с этого момента сделаю все, чтобы стать настоящим подонком. И даже если месть будет последним, что я успею сделать, она принесет мне долгожданный покой.
Пока не выходит, но я всегда был упорен в достижении целей.
Я втираю мазь в ногу машинально, думая о своем, и вскоре понимаю, что какие бы чувства не испытывала ко мне Лиана, какая бы ненависть не сжигала ее изнутри, сейчас ей почти нравятся горячие касания моих ладоней. После душа кожа влажная, а согревающая мазь сделала ее мягкой и нежной. Мне даже интересно, я массирую лодыжку и глажу ступню. Обычно девушкам щекотно, но эта даже не дергается. Она вообще притихла и задумалась, и только расслабленная поза и закрывающиеся от удовольствия глаза говорят о том, что это не тревожное смирение перед волей похитителя.
Черт, кажется, от такого массажа ступней можно и кончить. И мне бы даже было интересно на это посмотреть, если бы Лиана Сергеева не была… собой.
Усилием воли я стряхиваю наваждение и убираю руки. Поднимаюсь, жаждя оказаться от нее как можно дальше, и слышу слабый стон разочарования.
– Я так больше не могу, – вдруг говорит Сергеева. – Мне страшно. Я знаю, что виновата. Наверное, я заслужила. Но неужели тебе помешает то, что я узнаю, что со мной будет?
А я и сам не знаю, помешает мне это или нет. Когда я думал об этом времени с ней в одном доме, то