Пять хвостов кицунэ. Анастасия Ладанаускене

      Я лежала с закрытыми глазами и всё никак не могла отойти от дурного сна. Перебирала картинки: удар по голове, завязанные руки, предательство Наоми, жуткий холод – привидится же такое? А потом открыла глаза – и поняла то, что мне подсказывал слух: это всё не сон.

      Я не дома.

      Вновь ощутила бездну апатии, но внутренним усилием отошла от края пропасти. Слезами горю не поможешь. Это я поняла давно. Нужно выяснить, где я. От работы меня тоже никто не освобождал. Наверное, уже потеряли.

      Потемневшие от времени балки. Закипающая вода. Потрескивание угольков и… тишина. Знакомых звуков не было.

      Где я?

      Попыталась сесть, получилось не с первого раза. Тело ломило, я чувствовала себя совершенно разбитой. Голова кружилась. Прикоснулась к затылку. Шишка отозвалась болью.

      Выбравшись из-под огромного одеяла, заметила в руке что-то гладкое. Жемчужина. Моя жемчужина. Она переливалась и пульсировала. Такая тёплая.

      Поздравляю, Хикари. Ты теперь совершеннолетняя. Вот только праздничный тофу готовить некому…

      На мне был тёплый немаки с тёмно-коричневым поясом. Мягкая белая ткань, усыпанная сосновыми ветками.

      Я огляделась.

      Просторное помещение из дерева, пол, укрытый циновками, несколько перегородок, лестница вниз, низкий стол. Ширма из шести створок с изображением Священной горы. Слева от меня токонома. Там стояла причудливо изогнутая сосна, такая маленькая, но почему-то казалось, что лет ей гораздо больше, чем мне. А ещё в нише висела картина.

      На тонкой рисовой бумаге устремлялись ввысь сосны, дышали величественные горы, танцевали ветра. Она была настолько живой, что я не удержалась и, несмотря на слабость, смогла подойти ближе.

      Над высокой скалой в лучах восходящего солнца парили два ястреба. В их полёте было столько свободы и любви, что рука сама потянулась к ним… Но какой-то шорох отвлёк меня, и я обернулась.

      На другом конце комнаты у лестницы стоял лис. В человеческом облике, со свёртком в руках, одетый в белое кимоно, с короткими волосами такого же цвета и нефритовой каплей в ухе. На его поясе висела большая раковина.

      Он положил свёрток на футон и подошёл ближе. Лис оказался на две головы выше меня. Его глаза были цвета ясного неба и такими же глубокими. В них я и утонула.