Загадки семейных трагедий. Уральский криминальный роман. Геннадий Мурзин
полон дум, когда вновь появилась секретарша и с порога сказала:
– Извините… Один господин… Позвонил… Просит переключить на вас…
– Кто?
– Говорит, что ваш друг…
– Фамилия?
– Не назвался.
– Что ему надо?
– Не знаю.
– Это как?
– Собирается сказать вам только лично.
– Вот идиот!.. Дел у меня других нет!
– Переключить?
Он отставил чашечку с блюдцем в сторону.
– Валяй!.. Знаю я этих друзей… Опять будут что-нибудь выханживать… – Секретарша вышла. – Я слушаю… Да… Не помню… Не знаю… Провалами памяти не страдаю… И что?.. Не обязан всякому встречному назначать свидания… Не всякий встречный, а какой?.. Да?! Через Котова?… Передает оттуда привет?.. Ну, если только так… А не разводишь?.. Ну, хорошо. Когда и где?.. Понял, знаю, бывал не раз… И даже с ним… Он тоже любитель грузинской кухни… До встречи… Но прошу иметь в виду, что в двадцать один должен быть в семье… Не хочу тревожить… Ревнива сильно… Как и все бабы… Нет, не подкаблучник, но всё же… Повторяю: до встречи.
Положив трубку на стационарный аппарат, не обращая внимания на остывающий кофе, задумался. Первая же мысль, пришедшая в голову: не следовало соглашаться. Совершенно не знаком. Какая-нибудь пешка, наверное. Сослался на Котова, которого, похоже, знает? Его весь город знает. Зачем понадобился? О чем разговор? Может, помощь Котову нужна? Если так, не откажет. Как-никак, на добро должен ответить добром. Так не им заведено. То, что Котов там, – не повод, чтобы открещиваться. Старая, но мудрая поговорка: от тюрьмы да от сумы – не зарекайся. Надо иметь в виду, считает он, что здесь, на воле у Котова полно сочувствующих господ, по-прежнему могущественных. Не зря проходил по такой статье, а в итоге? Курам на смех! Год, другой и будет на воле. Наверняка, подведут под УДО13. Такие надолго там не засиживаются. Не дадут окончательно утонуть. Потому что всегда найдется тот, кто вытащит. И к тому же… Не Котову ли демонстрировать в колонии примерное поведение?!
Посмотрев в сторону остывшего содержимого кофейного прибора, хмыкнул. Встал. Наспех накинув на плечи легкую куртку, вышел в приемную.
– Уезжаю домой. До понедельника. Если что, пусть звонят на служебный сотовый. – Дошел до выходной двери, но остановился. Повернулся. – Да… Чуть не забыл… Недавний разговор с «другом» сохранен, не так ли?
– Да… А не надо было?
– Нет-нет, все правильно. Сохрани в файле и перебрось на мой личный е-майл… А у себя удали.
Секретарша кивнула.
– Понятно. Будет сделано.
– Только не забудь.
– Перебросить?
– Нет, у себя удалить.
– Забыть невозможно.
Стал вдруг оправдываться, что совсем ему было несвойственно: не тот характер.
– Понимаешь, дело личное… Не по работе… Зачем засорять?
Произнеся,
Условно-досрочное освобождение. Оно возможно после отбывания двух третей определенного срока, несмотря на статью из категории особо тяжких, если иного не предусмотрено приговором.