Другое настоящее. Саша Степанова
на портрете Моцарта кисти Барбары Крафт, и вижу, что Джон занял мне место рядом с собой и теперь глядит на меня выжидающе. Илья уже орудует пером на «галерке» и ничего вокруг не замечает. Вряд ли он обидится, если я не составлю ему компанию.
– Ну что, понравился тебе мой гаер? – шепчет Джон, пока я бесшумно достаю тетрадь и нацеливаюсь в нее ручкой.
– Кто?
– Преля, придворный шут короля Джона.
Средневековье, думается мне. Страдающее. С отчетливым душком наколотой на палку свиной головы. Бедный Илья, так вот за кого тебя здесь держат! Поправ всеобщую глобализацию, сколотили-таки феодализм. И проблема тут, похоже, посерьезнее, чем формулировки из лексикона моей бабушки.
Я думаю о парике. Возможность думать о парике вместо социального статуса Ильи – это свобода. Возможность думать о чем угодно вместо того, чтобы паниковать по поводу того, что думают о тебе – свобода в квадрате. Поэтому я механически конспектирую лекцию и представляю, как некая Катя находит у себя дома парик. Ей очень нужны деньги: она только что узнала, что залетела от своего парня (я искоса посматриваю на Джона, который тоже что-то строчит на удивление каллиграфическим почерком – например, такого), но дети, нет, она сама еще ребенок, а он тем более, все мнит себя властелином несуществующего королевства, и она даже знает, где сделать аборт анонимно и быстро, недешево – ладно, вернет, придумает как подзаработать, того же властелина можно поднапрячь… Но сейчас очень нужно, и срочно, и она трясущимися руками отпирает отцовский сейф (не знаю, был ли сейф у отца Кати, но у моего – был). Открывает, а там – он. Лежит. Напудренный и чужеродный, как мертвый котенок на романовском стуле в Зимнем дворце. Долбаный парик. «Ты… – раздается у нее за спиной. – Да ты…» Ее папа еще никогда не бывал в подобной ярости. В него будто что-то вселилось. Катя выскакивает из квартиры, забыв про деньги. Инстинкт самосохранения гонит ее прочь. Переночевать у подруги – это приходит в голову уже по пути, а лучше к… (я снова смотрю на Джона: пишет) нему и обо всем ему рассказать – и про ребенка, и…
– Я не смогу проводить тебя сегодня. Преля проводит и все тебе покажет. Будет весело.
– Необязательно меня провожать.
– Уже темно. Обязательно.
Я оборачиваюсь на Илью. Он, видимо, еще не подозревает о своих планах на вечер. Ладно, спрошу как добраться до «Праздничного», и расстанемся.
Небо за окном чернильно темнеет сквозь тучи. Я по привычке представляю, как зайду в свою комнату, включу вместо люстры гирлянду белых огоньков, спрятанных за шторой, и настольную лампу… Ноутбук, чтобы читать новости – социальных сетей в моей жизни нет давно. Несколько виртуальных друзей, которые ничего обо мне не знают, в мессенджерах, но мы не то, чтобы оживленно общаемся. Конечно, всегда остаются книги. Именно мои остались дома. Моя комната осталась дома.
Весь мой чертов дом остался дома.
Мы тогда ходили на «Мешок без дна» в клуб «Фитиль» – такой старенький кинозал на первом этаже сталинского дома, я их обожаю, всегда запоминается не только что, но и где, а там кажется,