Правда о любви. Стефани Лоуренс
ни альбома. Поэтому он простоял еще несколько минут, запоминая живописную сценку, прежде чем идти дальше.
На этот раз ему удалось задуматься над предложением лорда Трегоннинга. Взвесить все «за» и «против». Желания, инстинкты и едва сдерживаемые порывы терзали его, изводили так, что он, словно листок, болтавшийся на ветру, поворачивался то в одну, то в другую сторону. Вернувшись к мосту через Серпантин, он остановился и стал подводить итоги.
Прошло три часа, а он ничего не достиг. Только лишний раз убедился, какую хитрую ловушку расставил Трегоннинг. Как хорошо он успел его узнать! Джерард не мог обсуждать подобное предложение с собратьями-художниками, а те, кто не занимался живописью, вряд ли поймут, какой соблазн мучил его.
Необходимо потолковать с тем, кто поймет.
Без нескольких минут пять он поднялся на крыльцо дома Вейна и Пейшенс Кинстер на Керзон-стрит. Пейшенс много лет заменяла ему мать: родители умерли, когда он был совсем маленьким. Когда она вышла за Вейна, Джерарда тепло приняли в семью Кинстеров, считали родственником и протеже Вейна. Именно под влиянием Кинстеров он стал тем, кем был сейчас, за что был им глубоко благодарен.
Его отца, Реджи, вряд ли кто-то назвал бы образцовым родителем, и Джерард был обязан Кинстерам не только финансовым успехом, но и своей элегантностью, непоколебимой уверенностью в себе и тем жестким высокомерием, которое отличало истинно светских джентльменов.
Дверь открыл Брэдшо, дворецкий Вейна. Расплывшись в улыбке, он заверил, что хозяева дома и в настоящее время находятся в задней гостиной.
Джерард знал, что это означает, и поэтому, вручив дворецкому трость, улыбнулся и жестом отпустил его.
– Я сам объявлю о себе.
– Как будет угодно, сэр, – поклонился Брэдшо, скрывая улыбку.
Подходя к гостиной, он услышал визг. Но стоило открыть дверь, как воцарилось молчание. Три головы дружно вскинулись, три осуждающих взгляда пригвоздили его к месту… но тут племянники и племянница сообразили, кто осмелился помешать их играм, и набросились на дядюшку подобно демонам, испуская душераздирающие вопли.
Джерард, смеясь, поймал старшего, Кристофера, и перевернул вверх ногами. Кристофер радостно вопил, а Грегори прыгал на одной ножке, с хохотом заглядывая в лицо брата. К ним присоединилась Тереза. Джерард хорошенько тряхнул Кристофера, поставил на пол и, рыча, как сказочное чудовище, раскинул руки и захватил сразу обоих младших. И только потом подошел к креслу у камина. Пейшенс, качавшая на коленях младшего сына, Мартина, снисходительно улыбнулась брату.
Вейн, прислонившись плечом к спинке кресла, ухмыльнулся: это он боролся с тремя старшими детьми, когда вошел Джерард.
– Что привело тебя к нам? Разумеется, не возможность остаться лысым в руках обитающих здесь монстров?
Кое-как отцепив пальцы Грегори и Терезы, намертво сомкнутые на его еще недавно аккуратно уложенных локонах, Джерард коротко усмехнулся:
– О, не знаю. – Он усадил парочку