Гипсовый трубач. Однажды в России. Юрий Поляков
Это была модно остриженная светловолосая дама, одетая в обтягивающие серые вельветовые джинсы и белую ветровку, явно дизайнерскую, похожую на черкеску с газырями. На ее плече висел небольшой крокодиловый портфель.
– Аркадий Петрович! – ласково позвала она сверху, придав своему красивому лицу капризно-просительное выражение. – Так я возьму Колю?
Огуревич встрепенулся, задрал голову и пригусарился.
– Конечно, Наталья Павловна, конечно! – подтвердил он, сладко улыбаясь.
– Доеду до сервиса и сразу его отпущу… – добавила она.
– Хорошо, хорошо…
Жарынин тоже глянул вверх, и его физиономия преобразилась тем изумительным образом, каким меняется лицо дегустатора, отхлебнувшего дежурного столового вина и вдруг обнаружившего в нем редчайший букет и небывалое послевкусие. Кокотов, надо сознаться, тоже поймал себя на глупейшем, совсем мальчишеском чувстве, которое, как это ни удивительно, живет в нас до глубокой мужской старости. Когда в детстве Светлана Егоровна брала его с собой в какие-нибудь скучнейшие гости, он хныкал, отнекивался, дулся, но лишь до тех пор, пока не обнаруживал там, в гостях, незнакомую хорошенькую девочку. И жизнь тут же становилась интересной, наполнялась таинственным, трепетным, пусть даже очень недолгим смыслом.
– Хорошо, хорошо. Конечно, возьмите, Наталья Павловна! – повторил директор.
– Спасибо! – кивнула она, поправила на плече ремень портфельчика и еще раз внимательно посмотрела вниз.
Кокотов почувствовал, что глядит она именно на него – причем с явным удивлением. Это продолжалось мгновение, затем Наталья Павловна еле заметно пожала плечами и стала медленно спускаться. Трое мужчин сопровождали ее нарядное тело проникающими взглядами.
– Кто это? – играя бровями, тихо спросил Жарынин.
– Лапузина. Снимает у нас номер. По семейным обстоятельствам, скандальная история, – торопливым шепотом объяснил Огуревич. – Идите, Дмитрий Антонович, оформляйтесь! А потом ко мне. На вас вся надежда!
– Помогу чем смогу, – кивнул режиссер с солидной сдержанностью влиятельного человека. – Вот и у Андрея Львовича связи в Генеральной прокуратуре.
– Правда? – посветлел Огуревич.
– Правда! – с удивлением подтвердил писатель.
Тем временем Лапузина снизошла с лестницы, едва кивнув мужчинам, еще раз пристально глянула на Кокотова и направилась к выходу, оставляя за собой тонкий дорогой аромат, удивительно совпадавший с ее грациозной походкой.
– Оформляйтесь! Я предупредил бухгалтерию, – заторопился директор.
– Люкс?
– Меделянский, – развел руками директор.
– А Андрей Львович? – строго спросил Жарынин
– Скажите, со мной согласовано! – Огуревич страдальчески напряг щеки и поспешил вслед Наталье Павловне.
– М-да, штучка, – молвил режиссер.
– А Меделянский тоже здесь? – удивился Кокотов.
– Вы его знаете?
– Конечно.
– Нет, он в Брюсселе. Бьется за