Та сторона, где ветер. Владислав Крапивин
и моряков.
Генка приходил из школы, по давней привычке толкал под диван измочаленный портфель, потом садился в ногах у отца.
– Папа… – говорил Генка.
– Угу, – отвечал из-за книжки отец.
– Ты опять скоро уедешь, да?
– Видно будет, – говорил отец. Мусолил палец и переворачивал страницу.
– Не слюни пальцы! – пугался Генка. – Книжка же новая, мне ее Володька Савин дал на три дня, как только купил. Даже сам не читал.
– Ладно, не буду…
Генка вздыхал и спрашивал:
– Папа, ты в отпуску или в командировке?
– В отпуску.
– Ты ведь уже был в отпуску.
Теперь вздыхал отец. Он опускал книгу на грудь, несколько секунд молча смотрел на Генку и, наконец, четкими, раздельными словами давал объяснение:
– Я разбил месячный отпуск на три части. И еще взял неделю без сохранения содержания. То есть без денег. Ясно?
Это означало: «Отвязался бы ты и не мешал читать!»
– Ясно, – говорил Генка, но вдруг его охватывало беспокойство за отца. – А как там без тебя? Там же работа. Справятся там?
Диван раздраженно скрипел: это отец лежа пожимал плечами.
– Что я, пуп земли? Заместитель есть на участке. Потерпит десять дней.
– А тайга какая?
– О боже! Большая тайга, вековая, дремучая, густая! Волки, медведи, куницы, крокодилы!
– Крокодилов нет, – тихо говорил Генка.
Отец немного смягчался, и книга опять ложилась на грудь.
– Ладно. На будущий год поедем вместе, сам увидишь… Там ты хоть человеком станешь.
Генка смотрел на длинное, с залысинами, отцовское лицо, на твердый, раздвоенный подбородок.
– А сейчас я кто? – спрашивал Генка.
– Сейчас ты так… так просто, – отвечал отец без улыбки. Даже серые светлые глаза не улыбались.
И Генкины глаза, такие же серые и светлые, не улыбались тоже.
– А когда человек человеком делается?
– Когда у него работа появляется, нужное дело. Понятно?
– Понятно. А я в школе учусь. Это, что ли, не нужное дело?
– Учение – еще не работа.
– Оно еще труднее, – обижался Генка. – С работы пришел – и отдыхай. И короткие дни по субботам. А нам еще уроки учить. Говорили, что в субботу задавать не будут, а все равно задают… А ты говоришь: «Не человек».
– Ну ладно, ладно, человек.
– Все ребята, значит, не люди?
– Люди. Не мешай.
– И студенты, раз они учатся, не люди?
– Слушай, ты дашь мне почитать?
– Ну, читай, – вздыхал Генка. – Только отдай книжку.
– Какую?!
– Ну, которая у тебя…
– Ты что, смеешься?
– Ну, папа, – жалобно говорил Генка, – мне же только на три дня дали! Я же сам не читал.
– Успеешь еще.
– Да, успеешь…
Отец медленно поднимался, садился. Коротенькие волосы у него смешно топорщились над круглым, красным от таежного загара лбом.
– Что