Омут. Валентина Гергиевна Панина
день пропущу.
– Ну, пойдём на кухню, – бабушка взяла Веру за руку и потащила за собой на кухню, – я там пироги стряпаю, а ты мне пока расскажешь, как вы живёте.
Бабушка, Мария Александровна, мама Александры, была ещё не старой женщиной и очень энергичной, она, как и Александра, была небольшого роста, а дед – высокий, с пышной не по годам шевелюрой и густыми бровями над большими чёрными глазами с хитринкой, как будто он, глядя на тебя, задумывает какую-то каверзу. Он над бабкой постоянно потешался, вот и сегодня, когда она затеяла пироги, весело посмотрел на неё:
– Бабка, ты себя в зеркале видела?
– А что у меня не так? Вроде смотрела с утра.
– Пироги затеяла, а сама уже от них поперёк себя шире.
– Старый, ты меня обидеть хочешь?
– Я – констатировал! – дед поднял указательный палец вверх. – А вообще, я тебя всякую люблю, так что давай стряпай, мне не только пироги нравятся, а ощущение праздника в доме, когда ты пирогами занимаешься.
Сегодня у них был двойной праздник, ведь внучка приехала, а они уже так давно не видели её из-за зятя, который сначала вроде нормальным парнем был, а потом вдруг стал сектантом. Родителей и тестя с тёщей отлучил от своей семьи за то, что те осудили его сектантские собрания. С тех пор, сколько лет прошло, и внучка, Верочка, уже выросла. За эти годы всего несколько раз они её видели буквально на минуточку, чтоб зять не узнал.
– Детонька, расскажи нам, как там мама. Тяжело, наверное, ей с таким мужем? – поинтересовалась бабушка.
– Тяжело, бабушка, мама не хочет молиться, а папа всё равно нас заставляет. Меня в школу за малую провинность не пускает, пока я главу из Библии не перескажу ему близко к тексту.
– Боже! – возвела бабушка глаза к потолку. – Вразумил бы Ты его, несчастного!
– Поздно, бабушка, его уже никто не вразумит.
– Ну почему же, изменить свою жизнь никогда не поздно, было бы желание.
Вера слушала бабушку, а сама думала: «Может, рассказать им, что у нас произошло? – потом посмотрела на бабушку, на дедушку и решила: – Не буду ничего говорить, они такие старенькие, вдруг сердце не выдержит. А у мамы, я видела, случайно получилось его топором в грудь ударить, она же дверь рубила, а он резко её открыл, вот топор и прилетел ему в грудь, сам виноват». А о том, что он сделал с ней, Вера даже думать не хотела, настолько это мерзко было.
***
Александра, переодевшись во всё сухое, пошла в комнату, посмотреть на своего супруга и подумать, как она одна такого здорового мужика будет перетаскивать к будущему месту его упокоения. Она дошла до раскуроченной двери и остановилась, ей стало страшно от того, что она сотворила, теперь она боялась увидеть дело рук своих. Александра села на стул, стоявший рядом с дверью, и задумалась о своей никчемной жизни. Она не смогла бороться за свои интересы, за дочь, которой он тоже сломал жизнь, за своих родителей, которых она давно не видела и очень скучала по ним. Горячие слёзы вдруг ручьём хлынули из глаз, и дыхание перехватило, а сердце сжалось от горя за несбывшиеся