666 женщин Лешего. Михаил Александрович Каюрин
следственном комитете получила информацию, – не моргнув глазом, с вызовом соврала Сойкина. – Когда знакомилась с твоим уголовным делом.
– Не умеешь ты врать, Фиса, – сказал Леший. – От твоего неумелого вранья скоро все деревья вокруг увянут. Тебе не к лицу даже маленькая безобидная ложь. Нет никакого дела на меня и быть не может. И позволь напомнить тебе, незваная гостья, что брать чужие вещи без разрешения хозяина нехорошо. Разве не учили тебя в детстве правилам приличия?
– Учили. И поэтому я не позволила себе в твоём логове прикасаться к вещам, мне не принадлежащим, ясно?
– Ясно, но не понятно: каким образом моя тетрадь очутилась в твоих руках? Не сквозняком же сбросило её с полки и удачно положило в твои ладони? – съязвил Леший. – Я и не подозревал, что в моём жилище появился полтергейст.
– А тебе вовсе не к лицу паясничать, – отпарировала Сойкина. – Тетрадь упала на пол и раскрылась.
– Сама упала, сама раскрылась… бывает и же такое?
– Я нечаянно зацепила её клюкой. И вообще, я не намерена отчитываться перед маньяком о своих действиях.
– Вот что, уважаемая дамочка, – произнёс Леший сердито. – У меня нет никакого желания дальнейшего общения с тобой. Забирай-ка ты свои вещи и отправляйся обратно в палатку. Обвинители мне здесь не нужны.
– Как… в палатку? – в растерянности спросила Сойкина, не ожидая такого крутого поворота событий. – У меня же нога…
– Ты только что заявляла, что с клюкой пройдёшь сколько будет необходимо. Вот и шагай, до сумерек ещё долго, доковыляешь.
– Ты не можешь поступить так жестоко со мной! – в отчаянии заявила журналистка.
– Могу, Фиса, я же маньяк. Если ты не уйдёшь, я тебя порежу на куски, мясо посолю на зиму, кости отнесу полакомиться волкам, а мозгами полакомлюсь на завтрак сам. Уходи, пока я добрый.
Сойкина вскочила, подняла костыль и, опираясь на него, поплелась к дому. Прошагав с десяток метров, обернулась. Невозмутимый Леший продолжал сидеть у костра.
– Никуда я не пойду, – крикнула она решительно. – Пока не узнаю, кто ты есть на самом деле!
– Это твой ультиматум или последнее желание перед смертью?
Сойкина молча проделала обратный путь, остановилась напротив Лешего. Тот делал вид, будто не замечает её, поправляя прутиком догорающие в костре угли.
– О чём я еще могла подумать, прочитав имя Фелиция и порядковый номер жертвы Лешего? – спросила журналистка.
Леший поднял глаза, внимательно смотрел ей в лицо некоторое время. Не произнося ни слова, поднялся и направился в дом.
Оттуда он вышел с тремя толстыми канцелярскими книгами в руках. Подошёл к Сойкиной, положил их перед ней на землю.
– Что это? – поинтересовалась Фелиция.
– То, ради чего ты направлялась сюда.
Журналистка взяла одну из них, раскрыла, бегло прошлась взглядом по мелкому убористому почерку. Лицо её просияло.
– Спасибо, – проговорила она радостно. – Даже не прочитав того, что там написано, я знаю наперёд: