Золотое сечение (сборник). Игорь Востряков
до этого, – думала горошина, – я молодая и красивая, и он, кажется, влюблен в меня!
И вдруг в ее жизнь ворвался ливень. Шумный, теплый. Горошина просто потеряла голову, от ворвавшегося в ее жизнь нового мужчины. Ливень, как пришел, так и ушел. И вскоре горошина почувствовала, что в ней зреет что-то. Она пополнела, подурнела и похорошела одновременно.
– Кра-а-ак! – лопнула кожица, а из под нее выглянул крепкий, зеленый ребенок.
Он тут же ухватил ручками мусор, ножками толкнул грязь.
– Я тут не при чем! – закричал мусор, потому что грязь принялась дергать его за усы.
А ребенок смеялся и рос, и вскоре стал взрослым гороховым кустом, высосав из мамы горошины все жизненные соки. Но на это никто не обратил внимания, потому что из больших созревших стручков, уже сыпались вниз молодые горошины. Их тут же подхватывал ветер жизни и катил куда-то. Они катились даже ни разу не оглянувшись и не задумавшись, куда же они катятся в конце концов?
Что с них взять? Молодость легко растрачивает годы и только старость бережет каждое мгновение ускользающей жизни!
О ночной рубашке и халате
Войдя в спальную комнату, неопрятный мужской халат увидел, что его жену, беленькую ночную рубашку, обнимает грубый свитер.
– Что это такое, дорогая? – закричал халат. – Как это понимать?
Увидев халат, свитер упал на пол и притворился вязаным ковриком.
– Ах! – воскликнула беленькая ночная рубашка, заламывая рукава. – Какой ты странный! Здесь никого нет! Неужели ты веришь своим близоруким глазам больше, чем словам своей любимой жены? Откуда здесь взяться постороннему мужчине?
– И в самом деле, откуда? – пробормотал халат и пошел бриться.
О человеке на вершине власти
Однажды зайцу встретился такой высокий фонарь, которому приходилось нагибаться, чтобы разглядеть свои ботинки.
О маленьком человеке с улицы
Однажды возле аптеки стоял такой маленький уличный фонарь, которому приходилось кричать: «Я здесь!». Он боялся, что ему наступят на голову.
О швабре и ноже
Она была такая страшная, что все, кто попадался ей навстречу, отворачивались. Только нож не отвернулся, потому что был он прямой и острый. Что ему какая-то швабра.
– Ты чего это смотришь? – спросила швабра и остановилась.
– Привычка у меня такая, – сказал нож, – я никогда ни от кого не отворачиваюсь!
– Посмотрел и можешь идти! – разрешила она.
– А я не могу, – сказал вдруг нож.
– Это почему?
– Не знаю, – сам себе удивился нож, – какая-то ты не такая, что ли?
– Какая не такая?
– Симпатичная, – признался нож, – давай вместе жить!
– Давай, – согласилась она и взяла его за руку.
– Смотри, не порежься, – предупредил он, – я и порезать могу!
– А я не боюсь, – засмеялась она, – я давно волосы на голове мечтала подрезать.
– Волосы? Это я умею, – сказал нож и принялся подрезать