Психология любви. Е. П. Ильин
контакта. Главное отличие любви платонической состоит в отношении к понятию «близость». Словосочетание «интимная близость», обычно описывающее сексуальные отношения, здесь приобретает совершенно иной смысл. Интимный – значит глубоко личный. Отношения платонической любви также подразумевают глубоко личный контакт, однако если в обычном понимании в проявлениях любви есть как духовные, так и телесные стороны, то в платонической существует исключительно духовная, эмоциональная сторона.
Надо сказать, что одни люди считают, что истинной любовью может называться лишь платоническая, потому что в ее основе лежат духовная близость и интеллект, а не гормоны и инстинкты. Другие полагают, что любовь двух душ, без телесного влечения, – сказка времен рыцарей и прекрасных дам. Например, известный русский философ Вл. Соловьев писал: «Любовь (платоническую) нельзя признать “истинной”, так как она не допускает противоположения духа телу: человек в целостности, духовно – телесен. Любовь духовная не имеет и не может иметь за собою никакого реального дела; она вне воли и движения».
Другую позицию высказывал философ П. Сорокин, приводя в пример идеальной (платонической) любви поэзию Блока – поэзию «вечной женственности», «прекрасной и незнакомой Дамы».
Нельзя не отметить идеализацию П. Сорокиным платонической любви и ее противопоставление любви эротической. Так, он писал: «Вполне очевидное положение, что эстетическое чувство развивается лишь с ростом культуры, что поэтому и в любви, чем ближе к первобытности – тем больше физиологических переживаний и чем выше культура – тем больше “психических элементов”. А раз это так, то, значит, в наше время их должно быть всего больше; иными словами, потребность любви-обожания, потребность Беатриче – должна быть теперь более сильной, чем когда бы то ни было. Из сказанного видно, что она теперь настолько сильна, что уже вполне отделилась от физиологической любви и даже стала враждебна ей <…>
Я отлично понимаю, что высказываю этим положение, которое многие сочтут парадоксом. В самом деле, разве не в наше именно время кричат всюду о “монизме” в любви, по которому союз душ должен влечь и союз телес; разве не теперь бросают громы и молнии “односторонней” любви, чисто ли духовной или плотской. Разве не называют их ненормальными? И однако этот “монизм” не существует или, вернее, существует теперь менее, чем когда бы то ни было. Как это ни странно, но именно в наше время соединимость в одно целое физиологической и эстетической любви почти невозможна.
В самом деле, если в прошлом эстетика с физиологией уживались, то теперь нельзя в одно и то же время созерцать Венеру и обнимать ее или целовать по-земному. Венера, которую можно целовать и любить физиологически, перестает, по крайней мере в эти моменты, быть Венерой живой, чистой красотой или кантовским “незаинтересованным удовольствием”.
Еще Толстой в “Крейцеровой сонате” указал на эту несовместимость Беатриче и жены, любви физиологической и эстетической <…>
Эстетическое