Хроники чумного времени. Олег Зоберн
умолк. Еще некоторое время слышались фоновые шумы, и пластинка кончилась.
Климентий стал читать молитвы быстрее, держа требник в левой руке, а правой выхватил из ножен светящуюся шпагу и три раза рассек ею воздух над ложем Анны Сергеевны, начертав перевернутый треугольник.
Тогда гость из ее утробы закричал:
– Ох, тошно, тошно мне! Ой, боюсь, боюсь, боюсь! Ой, тошно, тошно мне, выйду, выйду, не мучь меня!
Климентий положил конец епитрахили на лоб Анны Сергеевны. Она завизжала, как кошка. На ее лице и груди выступили капли пота.
Климентий поднял с пола зеркало, поднес к ее лицу и приказал:
– Выходи!
В ту же секунду Благо, похожее на бледный шар, бесшумно скользнуло в зеркало.
«Опять это Благо, – подумал Климентий. – Жаль, что его нельзя уничтожить, а можно только заговорить и на время перехитрить».
Анна Сергеевна потеряла сознание.
Она была здорова.
Климентий достал из портфеля флакон с лунной водой, настоянной на зверобое, и окропил этой водой Анну Сергеевну. «Пару суток теперь проспит, – подумал он, – намаялась, сердешная».
Шпага на его поясе погасла, затем исчезла.
Климентий развязал веревки, которые держали Анну Сергеевну. Она осталась лежать в той же позе, раздвинув ноги.
В комнате было жарко, и Климентий вышел проветриться на полукруглый незастекленный балкончик, заваленный вещами, которые Анне Сергеевне было то ли жаль, то ли лень выбросить: коробка со старой самоочищающейся одеждой, гастро-принтер для производства пельменей, использованные картриджи к нему, чугунный фамильный утюг начала двадцатого века, надорванная подушка с регулятором сна, стопка журналов «Императорский контроль» за 2046 год, напечатанных на настоящей бумаге, несколько винтажных стеклянных пивных бутылок разного объема и цвета, остатки материалов от последнего ремонта квартиры и синтетическая розовая ёлочка со звездой, купленная год назад на Праздник Нового Эона. Все это было припорошено снежком, в углу стоял сломавшийся лет десять назад домашний робот-клинер, а к перилам примерз использованный презерватив, брошенный кем-то с верхнего этажа. Климентий подумал, глядя на все это, что совокупность этих вещей, их форма, размер и точное расположение относительно друг друга представляют настолько уникальный код, что, если после конца света во вселенной сохранится только этот балкончик, сверхразум легко воссоздаст по нему и весь наш скорбный мир.
Над городом низко плыли темно-бурые тучи. Внизу бесшумно двигался поток транспорта по верхнему ярусу Дмитровского шоссе, представляющем собой огромную прозрачную трубу. Над домами по невидимым воздушным коридорам сновало бесчисленное множество дронов разного назначения. Согласно закону о световом загрязнении, на дронах не было подсветки, их присутствие выдавал только непрерывный тихий гул.
«Я вновь победил, – думал Климентий, – значит, есть у меня еще сила. Видать, я последний воин, у которого остался этот дар. Я наследник великой традиции, про которую теперь все забыли и тонут в болоте благих намерений… Но мой разум