Мы не могли разминуться. Аньес Мартен-Люган
освещение, делал пробные снимки, не произнося при этом ни слова. Когда я объявила, что все готово, он попросил меня не уходить – вдруг нужно будет что-то подправить. Он работал, а я озиралась по сторонам и наткнулась на его фотографии, небрежно разбросанные по помещению. Они потрясли меня. Я недоумевала, откуда он взялся и как угодил в Руан. Похоже, перепутал вокзал и вышел не на той станции. Несколько раз он просил меня что-то поменять местами, но я не торопилась выполнять его указания, стремясь убедиться, что гармония не нарушится. От комментариев он воздерживался. С приближением вечера я все больше уставала, живот тянуло, а ребенок активнее шевелился. Всякий раз я не забывала повернуться спиной, когда нужно было положить на живот ладонь, чтобы успокоить малыша и смягчить неприятные ощущения.
– Есть! – неожиданно прокричал он.
И улыбнулся мне во весь рот. Теперь это был совсем другой человек, не тот, что несколькими часами раньше. На лицо возвратились краски, он выглядел не более чем на тридцать. Невозможно ошибиться: женщины как пить дать оборачиваются, проходя мимо, кстати, его заразительно веселое лицо произвело впечатление и на меня тоже.
– Спасибо, Рен, ты меня спасла. Приходи завтра к десяти, подпишем договор, и приступишь к работе.
Я онемела от удивления.
– Ты же не передумала? – озабоченно уточнил он.
– Конечно нет!
– Супер! А теперь иди домой.
– До завтра… э-э-э…
– Поль, меня зовут Поль.
Я взяла сумку в углу комнаты и направилась к выходу, не решаясь поверить, что нашла работу, причем такую, которая, как подсказывала интуиция, мне понравится. Пожалуй, даже работу своей мечты.
– Подожди минутку.
Я испугалась, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой, и приготовилась к осложнениям. Он как-то неожиданно посерьезнел. Сначала неуверенно дотронулся пальцем до своих губ, потом смущенно протянул его к моему животу. Я мысленно испепелила маленького оккупанта.
– Когда?
Я передернула плечами, словно девчонка. Впрочем, я и была еще девчонкой.
– Ты, конечно, подсуетилась, спрятала живот, но у меня двое детей, и я умею распознать беременную женщину. Так какой срок?
– Я на седьмом месяце.
Тень опасения проскользнула по его лицу.
– Очень уж ты худая… Где ты живешь? У тебя есть все, что нужно?
Позднее он признается, что на долю секунды заподозрил, будто я живу на улице. Впрочем, ничего удивительного – я совсем за собой не следила. Мертвенно-бледная, такая худющая, что страшно смотреть, не говоря уж о том, что я тогда называла опухолью.
– Мне только работа и нужна! Что, не хотите меня брать?
– Дело не в этом… Я просто должен знать, вернешься ли ты после родов или бросишь меня.
– Естественно, вернусь! И я хочу работать до последнего дня.
Он выдал обаятельную кривую ухмылку, в которой не было насмешки, просто моя реплика позабавила его.
– Ты