Доверьтесь мне. Я – доктор. Макс Пембертон
и который, по-моему, уже избрал ее следующим объектом своих сексуальных чар. Его жертвами, по слухам, циркулирующим в госпитале, ранее стали все сотрудницы женского пола без старческого недержания и с полным комплектом зубов. Нет, у нее проблемы с мистером Грантом. Льюис утром опоздал на обход, и, хотя обычно консультанты не удостаивают интернов даже взглядом, не говоря о том, чтобы проявлять к нам хоть малейший интерес, примерно на середине обхода мистер Грант обернулся к Руби и вопросил своим громовым басом:
– А где негритенок?
– Какой негритенок? – переспросила Руби, искренне не догадываясь, кого он имеет в виду.
Мы с Суприей дожидались, пока Старая Кошелка закончит говорить по телефону; при этих словах мы замерли возле поста, обратившись в слух.
– Тот черный, твой напарник. Обратно на пальму залез что ли? – продолжал он, не обращая внимания на разинутые рты Руби и пациентов. Хирурги вообще славятся грубостью и реакционными взглядами, но мистер Грант, учившийся политкорректности, судя по всему, прямо у Рона Аткинсона, выделялся даже на их фоне.
Руби, всегда готовая подхватить перчатку, не собиралась спускать ситуацию на тормозах.
– Что вы сказали? – спросила она, делая шаг ему навстречу.
– Не заставляй меня повторять. Твой напарник. Вас же двое. Где второй?
– Вы имеете в виду Льюиса? Вашего интерна? – поинтересовалась Руби, охваченная праведным гневом.
– Плевать, как его зовут, почему его нет? – взревел мистер Грант.
Любой, кто, подобно Руби, рассчитывал сделать карьеру в сфере хирургии, сообразил бы, что на этом разговор лучше свернуть.
– Вы не имеете права называть его «негритенком». Это расизм! Просто отвратительно! – воскликнула она, игнорируя призывы остальных участников обхода замолчать.
– Тебе стоило бы знать свое место, дорогуша, – рыкнул мистер Грант.
– Я вам не дорогуша, и это расизм – называть людей «негритятами». Вам бы понравилось, если бы про вас спрашивали, «а где тот уродливый жирдяй с прыщами»?
Мистер Грант развернулся и направился к следующему пациенту.
– А теперь, если прислушаться, – сказал Клайв, хирург, к которому была приписана Руби, катя тележку с картами, – мы услышим звук смыва, с которым карьера Руби только что уплыла в унитаз.
Но Руби плевать на него хотела. Вот почему она – мой друг.
Четверг, 28 августа
Повторное явление антитабачной фашистки в белом халате. Я спокойненько покуривал в компании нескольких медсестер, готовясь вернуться в отделение скорой помощи, где снова дежурил. Они ушли, а я остался еще на одну сигаретку.
– Вижу, вы так и не набрались сил бросить и перестать себя убивать, – словно из воздуха раздался пронзительный голос.
Я обернулся и увидел эту поборницу здорового образа жизни прямо перед собой. Вздрогнул и сказал:
– Вы меня напугали.
– Испугаетесь еще больше, когда обнаружите, что заработали