Детство Чика. Фазиль Искандер
собакой, которая только смотрит, и молчит, и даже кости изо рта не вынимает, он просто повернулся бы и ушел. Или даже сначала попятился бы как следует, а потом повернулся бы и ушел. Но сейчас, на глазах у всех, он этого сделать не мог.
– Чик, я боюсь за тебя, – услышал он сзади шепот Соньки.
Он медленно, не шевелясь, проходил опасное место. Он не смотрел в сторону собаки, но краем глаза следил за ней. Ему казалось, что с каждым шагом морда ее делается все огромней и огромней, он видел ее большие зубы сквозь небрежный прикус и красную полоску пасти.
Она похожа на старого капитана с трубкой, упрямо думал Чик. Она и есть старый капитан с трубкой, а старый капитан никогда никого не кусает. Старый капитан добрый, он курит трубку мира, и он и подумать не хочет, чтобы кого-нибудь укусить.
Чик прошел для полной безопасности еще шагов десять и остановился. Перевел дух. Теперь все ребята на той стороне завидовали ему. Чик дал знак Онику идти. Оник продолжал стоять.
– Чик, она все еще смотрит, – сказала Сонька.
– Пусть смотрит, – сказал Чик. – Ну, давай, Оник, – сказал Чик, – шевелись!
Оник тоскливо смотрел на Чика и даже не пытался сойти с места. И вдруг неожиданно для всех, содрогаясь смущенной улыбкой, Лёсик заковылял по тропе.
– Только не упади, только не упади, – забормотала Сонька.
Лёсик мужественно проковылял мимо собаки и подошел к Чику.
– Молодец, Лёсик, – сказал Чик и обнял его.
Лёсик благодарно засопел.
Сразу же за Лёсиком пошла Ника. Она шла, по своей горделивой привычке узко переставляя ноги и всем своим видом показывая, что ее-то собака никогда не посмеет тронуть. Вот богатые, подумал Чик, вечно им кажется, что все должны знать об их богатстве.
Сонька не захотела одна оставаться и взяла Оника за руку. Так, взявшись за руки как маленькие, они вдвоем перешли опасное место.
И тут собака, повернув голову и все еще не выпуская кости изо рта, удивленно посмотрела на них. Казалось, она хотела сказать: «Чего это вы тут делали, никак не пойму! Чего-то переговаривались, чего-то переходили по одному? Ни-че-го не понимаю!»
Повеселев от удачного перехода этого опасного места, ребята пошли дальше.
– Я сейчас вспомнила, – сказала Сонька, – я эту собаку на базаре видела.
– Может, она здесь прячется от собачника, – сказал Оник.
– Все может быть, – вздохнул Чик. Напоминание о собачнике всегда портило ему настроение. Видно, от этого собачника никуда не денешься. – Возьми у Соньки банку, – сказал Чик, обращаясь к Онику. Нечего было Онику напоминать ему о собачнике, сам виноват.
– За что? – сказал Оник с обидой.
Чик выразительно посмотрел на него, напоминая, что он струсил. Оник понял его намек, но не принял его за уважительную причину. Чика всегда поражало в Онике равнодушие к вопросам личной доблести. Чик, как и все ребята, изо всех сил старался выглядеть храбрее, чем он был на самом деле. Для этого ему нередко приходилось понукать свою упирающуюся храбрость. А Онику и в