Держава том 2. Валерий Аркадьевич Кормилицын
в Императорскую академию художеств», – подумал Аким, входя в крохотное помещение из двух закутков, где жил фельдфебель.
– Вот! – гордо указал Пал Палыч.
– Хорошая картина! – похвалил Рубанов, вслух читая название: «Въезд на осляти».
– Я, когда напсихуюсь в роте, приду сюда, гляну на неё, и так покойно мне становится… Думаю, и с чего я воюю с людями… Да Бог с ними, со всеми… Даже и с ефрейторами вонючими.
Поднявшись в свою квартиру на третьем этаже казармы, Аким велел денщику подать чаю.
– Да не просто чай, – уточнил он, – ещё колбасы, сыру и булок. А то ты, Козлов, прямолинеен, как штык, – решил немного повоспитовать денщика. – Скажешь тебе – чаю… Один чай и несёшь. Плохо тебя фельдфебель уму-разуму учил, – сел за круглый стол, на котором валялись газеты, и вытащил из кипы одну.
«О-о! За рубежом, – стал читать заметку: «В английской официальной военной газете появился на днях приказ: « Строго воспрещается впредь господам офицерам ношение панталон…» В следующем номере появилась такая поправка: «… панталон с золотыми лампасами, как не соответствующих форме», – что до некоторой степени успокоило г. офицеров». Ха! Ежели бы у нас такое написали бы, и Козлов прочёл, сейчас бы подавал мне чай без штанов. Приказ есть приказ», – развеселился Аким.
– Да погоди ты со своим чаем, видишь, газеты читаю, – буркнул денщику, одетому по полной форме. «Та-а-к, какие ещё новости? – полистал газету. – Во. Реклама: «Красивые усы», – полюбовался кучерявым лохматым брюнетом с загнутыми вверх чёрными усищами: «Мечта всякого юноши», – прочёл он. – И подпоручика Буданова, следовало дописать. Так, чего там: «При употреблении Перуина-Пето, через удивительно короткое время вырастают длинные пышные усы и борода. Успех поразительный». С. Пет. Караванная, 16. – Вот куда Буданову следует наведаться, – отложил газету. – Как полезно, оказывается, читать. Но не Льва Толстого, конечно… Так. Из московского уезда. Чего там случилось? Ага!»
– Козлов! «Как там у фельдфебеля… Муха ржавая… Или ещё как». – Слушай сюда. Да поставь самовар на стол. Чего с ним обнялся: « В местности за Дорогомиловской заставой, из запертой кладовой отставного унтер-офицера Лобанова», – не знаешь такого? – обратился к денщику.
– Никак нет, вашевысокосковородие, – скороговоркой доложил тот.
– Говори, не части. Слушай дальше: «… неизвестно кем, посредством взлома, похищено 4 пуда ветчины и 3 уздечки, всего на сумму 26 рублей 50 копеек». – Уяснил, Козлов. Ох, гляди у меня, коли 4 пуда колбасы неизвестные похитят, – развеселился Рубанов. – А где 3 уздечки?
– Какие уздечки? – перепугался денщик.
– Ладно. Вольно. Разойдись, – вновь принялся за газету, прихлёбывая чай: «Настоятель кронштадского Андреевского собора протоиерей Иоанн Ильич Сергеев проезжал по Знаменской улице. Лошади чего-то испугались и понесли, сломав дышло». Чего могут испугаться? – стал размышлять Аким. – Бутылку