Кто-то третий. Николай Леонов
его убила?! – ахнула Кухарева.
– Нет, но обвинили именно ее. Теперь она сидит в камере, ждет суда. Самое же ужасное, что она сама убеждена в том, что убила того мужчину. То есть из жертвы она перешла в разряд преступниц. Сама себя перевела в разряд преступниц. Вот такая история.
– Вы сказали, что мужчину убила не она, почему же тогда она в тюрьме?
– Потому что сама против себя дала показания. Практически призналась в убийстве.
– А вы убеждены, что насильника убил кто-то другой. – Тон Кухаревой звучал утвердительно.
– Именно так. Девушка стала жертвой обстоятельств, и моя задача – помочь ей выпутаться из скверной истории, – заявил Гуров.
– Для этого вы приехали ко мне и задаете вопросы про Стаса. – Как ни странно, имя Забоя она произнесла с видимой неприязнью.
– Все верно. К вам я приехал в надежде, что вы не откажетесь помочь молодой девушке, – подтвердил Лев. – Родители ее умерли, братьев-сестер нет, друзей как таковых тоже.
– Печальная история, – протянула Кухарева. – Одиночество вообще не очень приятная вещь, а в трудной ситуации и вовсе непереносимая.
– Согласен с вами, – кивнул Лев и снова завел разговор про бывшего жениха учительницы. – Скорее всего, Стас непричастен к смерти насильника, но нож, который принадлежал ему, нашли на месте преступления. Теперь мне нужен повод для встречи с ним в неформальной обстановке. Больших надежд я не питаю, но все же шанс, что он прольет свет на события в Терлецком парке, есть.
– Хотите, чтобы я стала приманкой? – растерянно спросила Кухарева.
– Не совсем так. Дело в том, что ножей, подобных тому, который был найден на месте преступления, всего три. Наша задача выяснить: нож, который принадлежал Стасу, все еще у него или нет.
– Так просто? – удивилась Оксана. – Почему же вы не можете задать этот вопрос официально? Ведь если нож у него, он просто покажет вам его и все. А если не сможет показать, значит, его нет.
– Просто, да не просто. Для таких, как Забой, – на этот раз Гуров намеренно назвал бывшего жениха Оксаны, используя кличку, – сотрудничать с «краснопогонниками», мягко говоря, неприемлемо. Даже если речь идет об убийстве. Есть у опера подозрения – пусть доказывает, а нет доказательств – нет и базара. Нам он точно ничего не скажет, а вот вам может и сказать.
– Сомневаюсь, что ваша затея к чему-то приведет, – покачала головой Кухарева. – Мы ведь давно расстались. Некрасиво расстались. Не думаю, что у Стаса ко мне сохранились хоть какие-то чувства.
– Попытаться все равно стоит, – пожал плечами Гуров.
– Хорошо, я это сделаю, – минуту подумав, согласилась Оксана. – Где он сейчас? Надеюсь, не в тюрьме? Тюремную комнату для свиданий я вряд ли переживу.
– Он в больнице. Мы вас туда отвезем, сможете пообщаться в спокойной обстановке, – первый раз за всю беседу подал голос Крячко.
– Когда? – коротко спросила Оксана.
– Можно прямо сейчас, –