Портрет семьи (сборник). Наталья Нестерова
Он вытащил из кармана свой платок и протянул мне:
– Мы перешли на «ты».
Тут я наконец сообразила, что не мешало бы прекратить демонстрацию своего нижнего белья.
Но дрожащие пальцы не слушались, кнопки не застегивались.
– Будь проклята эта блузка! – бормотала я. – Будь проклят, кто ее кроил, шил, вместо пуговиц кнопки присобачил…
– Надо проклинать китайских металлургов. – Олег Петрович отвел мои руки и спокойно застегнул блузку. – Кофточка-то китайский ширпотреб? Металл этой марки не годится на кнопки…
Он вовсю улыбался. Только что рычал зверем, а теперь веселится, приводя в порядок мой внешний вид. И опять мне в голову пришло сравнение, что так бы он обращался с дочерью.
Скорые эмоциональные перепады свидетельствуют либо о больной психике, либо о железобетонно здоровой. На сумасшедшего Олег не походил.
– Спасибо! – пробубнила я в его платок и громко высморкалась. – Вы… ты меня спас.
– Теперь обязан жениться?
– Не обязан, я замужем.
– Строго говоря, я тоже женат.
– Значит, вопрос с благодарностью отпал сам собой? – Я попыталась улыбнуться, подстроиться под его настроение.
– С компенсацией, – уточнил он, – а вот благодарность?.. – шутливо почесал затылок.
– Приятно иметь дело с бескорыстными джентльменами!
Так, перебрасываясь шутками, мы дошли до автобуса, сели и через несколько минут двинулись в обратный путь. Олег попросил водителя остановиться у магазина. Вышел, купил мне воды и шоколадку, как ребенку. Сама я боялась шагу ступить из автобуса, лучше умереть от жажды. Выпила, не отрываясь, почти литр, съела шоколадку и допила оставшуюся воду. Еле дождалась остановки на границе, пулей в туалет помчалась. Выхожу из домика – Олег меня ждет. Проводил до автобуса, развернулся и пошел на приграничный рынок. Я услышала, как он произнес: «С такой внешностью на Кавказ надо ездить в парандже». Это был не комплимент, сказанный в глаза, а бурчание старшего брата.
Олег был хром на одну ногу, а я практически потеряла левую руку – не пользовалась ею, потому что держала на груди проклятую блузку.
С рынка Олег принес грузинские сладости – запаянные в длинную волнистую кишку отвердевшего виноградного сока орехи. Мы грызли их всю оставшуюся дорогу. Эти сладости многие купили, да и в Москве мы часто ими лакомимся. Но когда кто-то из экскурсантов спросил, как называются эти колбаски, никто не знал. Вот тебе и дружба народов!
– Чурчхела, – недобро усмехнувшись, подсказал водитель-абхазец.
Емкое слово! Все, что со мной приключилось в Гаграх, я бы так и определила: чурчхела! Никуда не деться от нашей семейной привычки давать иностранным словам новое значение.
После памятной экскурсии в Гагры Олег стал попадаться мне на глаза регулярно – по пять раз на день. По дороге в столовую, на ванны, у кабинета массажистки… О прогулках и говорить нечего – теперь мы выходили на тропу вдвоем.
Я очень туго схожусь с людьми. Я необщительная, и чтобы возникла дружба, нужны либо чрезвычайные обстоятельства,