Крайний караул. Дмитрий Ильин
Ребятам он тоже нравится, он, как бы сказать-то? Он свой! Вот.
– Вот, вот! Хватит подшучивать, лучше делу его учите.
– Все ясно. Я пошел? – поинтересовался Копченый.
– Да, иди. Начинайте ужинать, сейчас приду тоже.
– Начальник! Мы тебя ждем! – многозначительно ответил помощник, и офицер понял, что ребята приготовили сюрприз и ему.
****
В освещенном продоле вагонзака, витал запах застарелого табачного дыма. Курить во время пути следования уже давно было нельзя, согласно новому закону, но запах въедавшийся в железные стены годами, остался. Слева, на всем протяжении камерных помещений, ровной линией проходила надежно вмонтированная в пол и потолок мелкоячеистая решетка. Сами камеры разделялись железными перегородками, и имели раздвижные, решетчатые двери с открывающимися небольшими карманами посередине. Из глубины, запертых решеток, Андрея разглядывали осужденные. Кто с ненавистью, кто изучающе, а иные взгляды не выражали ничего кроме тоски и скуки. К взглядам "с той стороны" он уже давно привык, еще тогда, когда ездил в караулы в звании сержанта, и всегда отвечал на них безразличным взглядом. Капитан медленно подошел к часовому, кивнул головой и спросил:
– Как тут, Труба?
– Нормально все, начальник. Пассажиры спокойные в этот раз, – ответил молодой, крепкий, большого роста парнишка. Глубоко посаженные глаза лишь на секунду остановились на командире, и сразу продолжили наблюдение за камерами.
– А без шапки почему?
– Так зимняя же сейчас, шея устает и голова постоянно чешется, когда носишь долго.
– Ладно. На обменах не забывай одевать.
– Да, помню я. Все в порядке будет начальник, – смущенно ответил Труба, посмотрев Андрею в глаза.
– Старший! Старшииий! – раздалось в глубине одной из камер.
Начкар подошел к решетчатой перегородке отделяющей осужденных от обычного мира, и спросил глядя в полутьму камеры:
– Тебе чего?
– Когда в туалет выводить начнешь? И кипятка бы.
– Примерно часа через полтора. Терпите. Сызрань пройдем, будет и туалет и кипяток, – ответил твердо Андрей.
– Старший! Еще вопрос. Можно мы хотя бы одну на четверых покурим? Очень курить хочется, сам ты вроде тоже куришь, наверняка понимаешь нас, – спросил старый, коротко стриженный, худой осужденный, сделав добродушную гримасу. От которой, офицер почувствовал симпатию к заключенному.
– Черт! Ребята. С вами заберут, со мной не выпустят! – пошутил начкар, взглянул на часового, кивнул на форточку давая понять, что бы он открыл ее, и снова посмотрев через решетку, поднеся палец к губам, добавил:
– Только тихо, и не все сразу. Поняли?
Повернувшись в сторону остальных камер, он громко проговорил:
– Всем понятно? Пятнадцать минут, потом что бы даже дымом не пахло!
"Да. Понятно. Спасибо старший!" – на разные голоса отозвался сумрак камер вагонзака.
Еще раз, взглянув на часового, капитан, повторил, обращаясь к подчиненному:
– Пятнадцать