Лучшие уходят первыми. Инна Бачинская
дном, берега затянуты сочным ивняком и колючими кустами ежевики. Почти на всем протяжении ее можно было перейти вброд. Местные краеведы однажды достали со дна фрагменты греческих амфор, в которых в незапамятные времена хранилось вино или оливковое масло. Находка говорила о том, что Донка когда-то была судоходной и каких-нибудь две-три тысячи лет назад по ней к нам заплывали греческие торговые корабли.
Дом, вернее, избу, где жили актеры из «Трапезной», капитан нашел почти сразу. Женщина с полными пластиковыми торбами, которую он остановил, окинула незнакомого человека любопытным взглядом.
– Вон крыша с березой, – она повела плечом, – там они и живут.
На соломенной полупровалившейся крыше деревянной избы действительно росла карликовая береза.
Ее крошечные жесткие листья звенели под легким ветерком. Двор по самые уши зарос подорожником, веселыми желтыми одуванчиками и крапивой, что придавало ему необитаемый вид. Однако на веревке, натянутой между деревьями, сушились какие-то тряпки.
Дверь в сенцы была открыта настежь. Федор поднялся по скрипучим ступенькам на перекошенное крыльцо и заглянул внутрь.
– Есть кто-нибудь? – позвал он.
Молчание было ему ответом.
– Эй! – позвал он громче.
Тишина в ответ. Потоптавшись у порога, Федор переступил в сенцы, где тут же споткнулся о ведро, которое оглушительно загремело. Постояв с минуту в надежде, что кто-нибудь выглянет из комнаты, он потянул за ручку двери. Дверь открылась, и он вошел. Комната была пуста. На столе стояли немытые тарелки и мутные граненые стаканы, валялись обрывки газеты и огрызки снеди. Пьяные мухи весело кружились в воздухе.
Федор заглянул на кухню, подивившись, зачем людям столько хлама: пустые бутылки, кастрюли, дырявые тазы, канистры, старинный примус, ржавые пудовые гири и старинный чугунный утюг – это только то, что он охватил беглым взглядом.
Федор вернулся в комнату, прикидывая, что делать дальше. Куча тряпья на топчане вдруг зашевелилась, и он вздрогнул. Оторопело он смотрел, как из-под тряпья показались маленькие детские ручки – ребенок потянулся и, отбросив одеяло, сел, свесив ноги. Потер кулачками глаза.
– Блин, – донеслось до капитана неясное бормотание, – голова трещит, зараза… Говорил же, не буду… и сорвался… Нет, завязывать надо, пока не поздно! Уже черти мерещатся по углам… Чур меня!
Федор негромко кашлянул. Ребенок отнял руки от глаз и уставился на капитана. Тут капитан рассмотрел, что это не ребенок вовсе, а взрослый мужчина, лилипут. «Видимо, один из «малы́х», о которых упоминала соседка режиссера», – мелькнула догадка. У лилипута было маленькое сухое личико с жесткими складками в уголках рта, обвисшие щечки и мешки под глазами.
«Пьет», – решил Федор и сказал приветливо:
– Добрый день. Я ищу Виталия Вербицкого. Не подскажете, где он?
Лилипут зевнул, широко раскрыв пасть.
– Вы по поводу машины? – спросил он тонким голосом.
– Ну, –