Хранитель времени. Юля Лемеш
тебя. Так народ законопослушный. Они даже загодя в партизаны записываются, на случай если наши танки из Пскова на них в атаку пойдут.
– Партизанам тоже выпить охота. Особенно ночью. Но официально – нельзя. Вот они и придумали давать алкоголь на прокат под стопроцентный залог, – Шурик сиял от счастья, заметив, что к его словам многие прислушиваются.
На обдумывание у меня ушло не меньше пяти минут.
– Офигеть! – вклинивается в разговор Никусь, – Чистят генофонд. У меня так друг умер…
Последние слова она добавляет почти всегда в разговорах на около-политические темы.
Разомлев от дикой жары, я надолго забыла о неприятностях. Я обо всем забыла. Особенно после диких воплей, накрывших пляж как цунами.
– А чего это было?
– Собачка, – предовольным голосом объяснил Шурик.
Пришлось встать, перешагивая через разнокалиберные ноги загорающих, дойти до воды и посмотреть. Собачка была или упитанная или несвежая. И качалась на мелких волнах совсем неподалеку от берега.
– Вот и купайся теперь, – злобно порычала толстуха, руки в боки, и слишком открытом гламурном купальнике.
– А вчера тут парень утоп, я сам видел, – геройским голосом сообщил незнакомый дядька с волосатой спиной.
Народ загомонил, наслаждаясь новым впечатлением. Все смотрели на собаку жадными взорами и неестественно изображали возмущение. Конечно, тут же выяснилось, что во всем виновата Матвиенко. Ну как же – она самолично каждое утро сворачивает собакам шеи и мечет их в воду.
Шурик уже выбрался из толпы и разговаривал с кем-то по телефону. Почему-то украдкой поглядывая на меня. И взгляд у него был какой-то не такой, неприятный взгляд как у преступника.
Я помогла Санечке улечься и даже почесала ей кожу у краев гипса. Слегка. Чтоб она успокоилась. Санечку очень раздражало, что проходящие мимо норовили перешагнуть через ее закованную руку. Опускали взгляд вниз, чтобы извиниться, рассматривали заклепанное лицо и уходили молча.
– Хамство так и прет, – печально высказалась она.
В России без заборов никак, если не огорожено – значит, всеобщее. Пришлось найти несколько сухих веток и устроить вокруг Санечкиного гипса подобие забора. Теперь люди подходили, на лице появлялись признаки осмысленности и, сказав «а», шли в обход.
Я лежала, повернув голову, чтоб видеть Санечку. Но видела не только ее. На песке оказалась тьма всякой живой природы. По-моему, даже блохи были. И какие-то шустрые козявки, занятые броуновским движением. Я их сфотографировала, жалея, что у меня нет нужного объектива. А вот предложение Шурика сфоткать заодно и собачку меня взбесило.
Решив, что с меня хватит радостей пляжной жизни, я засобиралась домой.
– Вот фигня – а где мой новый красивый загар? – мое удивление обрадовало Шурика.
Он явно ждал этой минуты и заготовил проникновенную речь.
– Ты инструкцию читала? Ну, конечно, не читала. Вот дурында, видит плохо, а очками так и не обзавелась. А надо