Скорей бы зацвели одуванчики. Мария Соловьева
провести ладонью между лопаток, ощутить под пальцем вот эту небольшую родинку, похожую на ягоду брусники возле самого позвоночника… Господи, о чем я.
Она снова задумалась. Не отказала, не отталкивает, и то хорошо. Нельзя тянуть из земли едва проклюнувшиеся ростки, чьи кончики ещё спрятаны в оболочке семени, словно в чехле. «Полюбит не скоро, зато не разлюбит уж даром»…откуда-то, к ЕГЭ учил.
Пора домой.
День был будний и в вагоне набралось от силы десять человек. Алла села у окна по ходу, Павел – рядом. Руку она не отнимала. Иногда он заговаривал об экзаменах, она отвечала рассеянно. Проводил ее до квартиры, на прощание поцеловал в щеку. Она не уклонилась, но и не ответила тем же. Внизу у лифтов встретил алкашика, ее соседа, с котом на плече. «Слыш, ты Алку обидеть не вздумай!». Еле отвязался.
«Да, это точно лучший день за всю прошедшую, а возможно – и будущую жизнь» – думал Павел, возвращаясь домой. Он решил пройтись пешком – стоять или сидеть в метро он не смог бы, слишком колотилось сердце. И ничего, что поспешил. Даже если откажет, он будет бороться. Но она не откажет совсем – иначе не стала бы с ним встречаться и завлекать. Не той породы девчонка. Просто, наверно, захочет повременить. Да он сколько угодно ждать будет! Конечно, это он без пяти минут выпускник, а ей ещё три года учиться…
Родители были на даче – мама уже взяла отпуск, папа дежурил еще через два дня. Вот и славно, нужно побыть одному. Можно даже не мыть посуду и не надевать тапки. Ну что ж, любовь – любовью, а сейчас пора за дело.
Так, Ромыч обещал скинуть билеты для госов. Загружайся, старик. Помыл черешню, поставил тарелку рядом с компьютером. Блин, ну давно же хотел отменить уведомления с форума. Опять какая-то хрень от Alice. Господи. Уведомление от Аллы с VK. Глаз выхватил первую строчку – «Паша, я люблю тебя, но…». Да какие тут могут быть но… Стрелка мыши задергалась по экрану возле кнопки «Читать дальше». Не читать. Уснуть счастливым. Нет, уснуть, наверно, не получится до утра. Нужно узнать, что за «но». Пальцы потные, дрожат, не слушаются. Вот, открылось.
«…но если ты серьезно намерен стать священником, я не могу быть твоей женой. Я не девственница. Если для тебя это серьезное препятствие, считай это сообщение отказом, и общение нам нужно прекратить, чтобы зря не мучить друг друга. Если так, не отвечай мне. Мне будет больно, но объясняться еще больней. Спокойной ночи».
Он уставился в монитор. Перечитал сообщение. Ещё раз. И ещё раз. Сначала пальцы начали дрожать мелкой дрожью. Потом затрясло все тело. Рука намертво стиснула мышь, стрелка задергалась из стороны в сторону по всему экрану. Павел со всей силы дёрнул за нее и вырвал шнур из гнезда.
«Спокойной ночи»… Стёб, да? Спокойной ночи, б… На пол полетел стаканчик для карандашей, сплетенный когда-то Надькой, тарелка с черешней. Из небьющегося стекла, да? Хрена с два. На мелкие кусочки разлетелась, сука. Он с размаху наступил на груду черешен. Осколок прорезал носок и впился в ногу, сок черешни смешался с кровью. Павел бросился на диван, опершись окровавленными и перемазанными