Священная. Синтия Хэнд
напоминаю себе я, но все же иногда задаюсь вопросом, не послана ли она, чтобы позлить лично меня, как наказание за невыполненную мной работу и за неудачу с предназначением. Или как какой-то зловещий знак.
Я пытаюсь быстро и небрежно попрощаться с Кристианом на перекрестке, но он касается моей руки.
– Мы так и не поговорили, – тихо произносит он.
– Мне пора идти, – выдавливаю я. – Мама будет волноваться. Позвони мне, хорошо? Или я позвоню тебе. Один из нас обязательно должен позвонить другому.
– Верно. – Он опускает руку. – Я позвоню тебе.
– Мне пора бежать. Я опаздываю.
И я ухожу подальше от него.
«Трусиха, – говорит ворчливый голос у меня в голове. – Ты должна поговорить с ним. Узнать, что он хочет сказать».
«А если он скажет, что мы должны быть вместе?»
«Ну, тогда тебе придется с этим смириться. Но ты хотя бы перестанешь убегать».
«Думаю, я скорее быстро ухожу».
«Это сути не меняет».
Я спорила с самой собой. И проиграла. Что тоже не очень хороший знак.
3
Чужие секреты
Услышав, как я перешагиваю порог дома, мама тут же выходит из кабинета.
– Привет, – говорит она. – Как дела в школе?
– Все обсуждали мои волосы. Но в хорошем смысле.
– Мы можем попробовать покрасить их снова, – предлагает она.
Я пожимаю плечами.
– Может, это знак? Видимо, Бог хочет, чтобы в этом году я была блондинкой.
– Хорошо, – соглашается она. – Хочешь печенья, блондинка?
– И ты еще спрашиваешь? – Я устремляюсь вслед за ней на кухню, где, конечно же, чувствую запах чудеснейшей выпечки из духовки. – Это печенье с шоколадной крошкой?
– Разумеется.
В этот момент начинает пищать таймер, поэтому мама надевает рукавицу и достает из духовки противень с печеньем, а затем ставит его на столешницу. Я пододвигаю стул и усаживаюсь с другой стороны от нее. Все кажется невероятно нормальным, и именно из-за этого странным, ведь еще совсем недавно мы переживали драму, боролись за собственные жизни и страдали от душевных переживаний, а сейчас… собираемся есть печеньки.
Добираясь домой после пожара, я думала, что у нас будет долгий разговор и она раскроет все, что знала, ведь мое видение наконец-то сбылось. Но когда я вернулась, мама спала, просто спала в самую важную ночь в моей жизни. Но я не стала будить ее или укорять этим, потому что она повстречалась с падшим ангелом, чуть не умерла и все такое. И все же последующие дни прошли не совсем так, как я думала.
Не то чтобы мы вообще не разговаривали. Но это скорее походило на разбор произошедшего. Никакой новой информации. Никаких откровений. Никаких объяснений. Так что в какой-то момент я не выдержала и спросила:
– И что же происходит сейчас?
– Я не знаю, милая, – ответила она.
И все. Мне хотелось надавить, но у нее все время было такое мрачное выражение лица и столько боли и грусти в глазах, будто она разочаровалась во мне и в том,