Лабиринт. Феникс. Александр Забусов
клина, который нацелен на вот этот… Такого обозначения не помню.
– Так обозначена армейская группа какого-то Лукина, – пояснил Михаил.
Зам, приняв пояснение, кивнул, продолжив размышлять вслух:
– Клин подперт дивизиями шестой немецкой армии. Острие клина фашистских войск сковано атаками наших мехкорпусов с флангов. Как-то странно наши построили оборону. Если части Лукина сомнут, дальше до самого Киева у нас ничего нет. При некотором раскладе, враг может выйти в глубокий тыл главным силам нашего фронта. Ну, а что нас касается, мое мнение такое, нам здесь пройти сложно будет.
– Что предлагаешь?
– Попробовать пробиться в расположение вот этого мехкорпуса.
Война застала табор к юго-западу от Львова. Раньше проще было, могли кочевать по всей Польше, Румынии, Венгрии и дальше на запад, если к тому душа лежала. А душа у цыгана вольная как ветер! Не сидится на одном месте. Да так уж получилось, что когда границу сместили и Советы, прирезав добрый кусок территории, выставили границу, табор промышлял в Бессарабии. Вот и застряли по эту сторону «нитки». Геза вспылил тогда на родовую ведунью, чуть ли не с плетью накинулся. Почему, мол, не смогла предостеречь? Теперь с закрытой территории с лошадьми, детьми, повозками вырваться ой как не просто будет. Ляля даже после того, как стегнули от души, не слишком обиделась. Чего с мужчины возьмешь? Мужчина мыслит по-иному, воспринимает не всегда так, как надо, делает часто по-своему, в угоду мужскому эго. Пояснила, все идет как надо. И табору помаленьку откочевывать на восток просто необходимо. Почему? Озарение у нее! Да-да! Обычно баро прислушивался к советам старой шувани, да только незадача в их отношениях случилась, будто кто специально ром золотом поманил, предоставив им неограниченный фарт. Где украдут, где погадают, а где и обмен в свою пользу проведут. Ляля чуть ли не на колени перед баро вставала.
– Э-э! Чем хочешь заклинаю тебя, уводи табор!
– Фарт! Сливки соберем, откочуем.
– Чтоб тебе повылазило, старый черт! Или не слышишь, чем воздух напитан?
Не послушал.
…Лошадей гнали, как никогда, да разве от судьбы убежишь? Их с самолета расстреливали, по полю, как зайцев гоняли, а солдаты чужой армии поизмывались, ограбили не хуже, чем разбойники на большой дороге. Но этим не кончилось. На полевой дороге попали в расставленную ловушку. Немаки с местными заставили повернуть и под стволами препроводили в большое село, а там вытаскивали из кибиток и, как скотину в хлев, загоняли в католический храм.
Вот оно – предначертанное! Когда увидела глаза главного чужаков, одетого во все черное, с меткой черепа с костями на картузе, поняла, что завтрашнее утро будет для всех их последним. Никого не пожалеют.
В большом красивом помещении костела народу нагребли разного, яблоку не упасть. Мужчины, женщины, дети. Кто ругается, кто плачет, а кто, участь свою чувствуя, молится. Ляля у стены уселась, в раздумье наблюдала за всем происходящим, перебирала в