Как Гитлер украл розового кролика. Джудит Керр
тощий поросеночек, фрейлейн Ламбек и остальные похудели, и шея Анны перестала болеть. Анна начала есть и читать. Приходил Макс, и они играли в карты, иногда – вместе с папой. А вскоре Анне разрешили вставать с кровати и какое-то время сидеть на стуле. Без помощи мамы Анна еще не могла ходить даже по комнате, но счастьем было уже и то, что можно сидеть у окна на стуле и нежиться в теплых лучах солнца.
За окном было голубое небо, и люди шли по улице без пальто. На тротуаре напротив в маленьком ларечке дама продавала тюльпаны, а каштан на углу покрылся зелеными листьями. Пришла весна. Анна удивлялась тому, как все изменилось за время ее болезни. Люди на улице, казалось, радовались весне и покупали цветы в ларечке. Дама, торговавшая тюльпанами, была полная и темноволосая и немного напоминала Хеймпи.
Вдруг Анна вспомнила: Хеймпи должна была приехать к ним через две недели после их отъезда из Германии. Но прошло больше месяца. Почему она не приехала? Анна хотела спросить об этом у мамы, но вошел Макс.
– Макс, а почему Хеймпи не приехала?
Макс растерялся.
– Ты хочешь лечь? Помочь тебе?
– Нет.
– Ну… Я не знаю, можно ли что-то тебе рассказывать… Тут много всего случилось, пока ты болела.
– Что?
– Гитлер выиграл выборы. И очень быстро подчинил себе все правительство. Как папа и говорил, никто не посмел сказать слова против. А тот, кто посмел, того сразу арестовали.
– Хеймпи сказала что-нибудь против Гитлера? – Анна тут же представила себе Хеймпи в сыром подземелье.
– Нет. Зато папа посмел. И он до сих пор это делает. Но сейчас никто в Германии не решится напечатать то, что он пишет. Он не получает денег. И мы не можем платить Хеймпи жалованье.
– Я понимаю… – сказала Анна и добавила: – Мы теперь бедные?
– Думаю, да. Немного. Если бы папа смог писать для швейцарских газет, тогда бы все стало нормально.
Макс уже собрался уходить, и Анна быстро сказала:
– Вряд ли Хеймпи так сильно заботят деньги. Если у нас будет маленький домик, она наверняка захочет приехать жить вместе с нами – даже если мы не сможем платить ей много.
– Тут такое дело… – Макс замялся, но все же добавил: – Вряд ли у нас теперь будет домик. У нас и мебели-то нет.
– Но…
– У нас все украли нацисты. Это называется конфискацией имущества. На прошлой неделе папа получил письмо, – Макс усмехнулся. – Это было примерно так же, как в какой-нибудь ужасной пьесе: в дом врывается человек с плохими новостями… А в довершение ко всему – ты. Хотела откинуть лапки.
– Не хотела я откинуть лапки! – возмутилась Анна.
– Да знаю, что не хотела, – согласился Макс. – Но этот швейцарский доктор рисовал нам довольно мрачные картины. Ты хочешь лечь?
– Да, наверное…
Анна почувствовала слабость, и Макс помог ей добраться до кровати.
– Макс, – спросила Анна, оказавшись в постели, – а конфискация… Это так называется? Нацисты, они всё