Суфизм сегодня. Омар Али-Шах
объяснить произошедшего, а значит, не буду и пытаться.
Возможно, события того периода были своего рода лакмусовой бумагой, то есть способом, которым братья оценивали, как Традиция суфиев приживется на Западе. В любом случае, с этого момента братья пошли разными путями, или «согласились не соглашаться», как сказал нам Ага.
Сам Ага писал: «Что касается соглашения о нашем несогласии с И. Шахом, – это был простой, но фундаментальный вопрос: он – теоретик, занятый представлением Традиции в том виде, в котором она «приемлема» для академиков, профессиональных философов и интеллектуалов».
В этом письме Ага также заявляет: «Я не теоретик. Я знаю, чему я обучен учить, что должен передавать и нести людям, и я делаю это наиболее эффективным способом. Я не ищу «одобрения» западных мыслителей. Мне не нужны почетные звания и аплодисменты ученых. Я отвечаю, прежде всего, перед теми людьми, которые доверились мне, и если мне придется прибегнуть к каким-то странным или даже шокирующим действиям, чтобы передать им знания или энергию, я сделаю это, понимая, что многие будут обескуражены» (письмо от 4.10.1986).
Первая встреча с нашими новыми друзьями из Южной Америки состоялась во время групповой поездки в Ассизи летом 1969 года. Мы сочли, что они очень приятные люди, однако их способ самовыражения отличался чрезмерным энтузиазмом. Бернард Л. зашел так далеко, что предложил «вызволить» некоторые реликвии из соседней церкви. Его вежливо поблагодарили и в сентябре отослали прочь.
Рождение двух сыновей не позволило нам с Катериной участвовать в поездках в 1970-73 годах. В то время Ага усиленно занимался созданием групп в Южной Америке, началась работа в Мексике, от имени Аги была создана группа в Италии, серьезная экспансия началась в Германии. Новые группы в Мексике, Бразилии и Аргентине были полны сил и энтузиазма, по темпераменту их члены сильно отличались от англо-французских представителей, входивших в бывшую гурджиевскую группу в Париже; и их восприятие того, как строится подобная работа, тоже было совершенно иным.
В 1971-72 году произошел разрыв: «Мы с братом согласились не соглашаться в вопросе о проекции учения на Западе». То, что в тот момент представлялось немыслимым, позднее показалось абсолютно логичным. Нас очень сильно смутило тогда – и продолжает смущать людей даже сегодня – то, что, как сказала Ирина Хоар, «многие люди, некогда зараженные Традицией, не в состоянии из нее выйти, даже если не способны найти в себе достаточно доверия, чтобы полностью предаться Мастеру». Всегда существует множество людей, считающих, что им отведена главная роль, они ожидают своего звездного часа; именно эти люди обычно находят дорогу к прессе и в глазах представителей внешнего мира становятся «экспертами» по какому-либо предмету.
Когда два канала решили разделиться, многие остались посередине, потому что не нашли в себе настоящей уверенности. Другая, столь же многочисленная часть людей, которой пришлись по душе весьма аскетический дух и силовые