Словарный состав. Тамара Буковская
что Буковская сохраняет в стихах напряжение живого голоса, в котором и тревога, и отчаяние, и надежда, и любовь, и отвращение… Сложный рост этих стихов обнаруживает себя в том подборе слов, который совершается автором на наших глазах. Эти ряды близких по смыслу и / или по звучанию лексических единиц нельзя принимать за игру: для поэта это принципиальный ход – поиск недающегося, но оттого крайне важного, жизненно необходимого единственного слова. Возникает сложная паронимическая, правильнее – парономастическая, связь, образующая смысловой разряд повышенного эмоционального напора. Кажется, что поэт в своем поиске-выборе торопится предельно расширить диапазон воздействия своего лексического арсенала на те пространства и области, куда его ведет речь:
жизнесмыслом кичись не кичись
а далёко небесная высь
недоступная в ней простота
не поймаешь её на живца
на любителя мо и словца
на жильца на тельца на ловца
(«непонятка невнятка прикол»);
или, говоря о жизни – мечте-открытке, которая рисовалась воображением, поэт дает ожившую деталь:
<с> бакланом на льду неумелым
перепонками лапок скользящим
меж небудущим и немостоящим
(«жизнь жестянка коробочка крытка»)
Поэтическая речь спотыкается, перестает быть ровной, ища ясности в виде жизни и в виду жизни; а поэт, его говорящее начало, исправляет себя в тексте, не замарывая прежних оговорок, а словно принимая их даже во всей их несуразности и ложности. Поэт сам признает, что «возня со словами под стать / <…> детской игре» и может выглядеть смешной и нелепой, хотя и несет грозное – утратить землю под ногами, «заиграться» со смыслами, иногда (или всегда?) небезобидными. Наверное, Буковская и любит неприкрашенную сторону жизни, то, что могут назвать «изнанкой», именно за подлинность, незаменимость, невозможность придумать ей суррогата – «фальшака». Именно такая ненарядная (не фасадная, а будничная, житейски приземленная; недаром ведь говорит поэт о «подворотне слов», а не об «арке», не о «вратах») сторона часто рельефнее, чем заранее заготовленная натура для художника в его изолированном ателье. Так и взыскуемый смысл, по вере поэта, видимо, скорее явит себя спонтанно, без подготовки, без репетиции и, не исключено, будет иметь телесное происхождение. Если не всё, то многое у Буковской требует проверки тактильностью – «на ощупь».
Таков же и поиск нужного слова: у поэта он происходит под дамокловым мечом ошибки – обмана – искусственности: если мир нашел верный способ улизнуть от прямизны, точности, несомненности, то хоть где‐нибудь остается настоящее? Сложность