Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года. Сергей Чупринин
день съезда писателей.
Федор Гладков:
Как ни тяжело мне было подниматься на эту трибуну, но долгом своей совести, партийным своим долгом я считаю, что необходимо выступить против непартийной по духу и, я бы сказал, мелкотравчатой речи т. Шолохова. <…>
За двумя-тремя верными мыслями, высказанными т. Шолоховым в форме плоского остроумия, следовали совсем неприличные выпады против отдельных лиц, весьма похожие на сплетню или на сведение личных счетов80 (Там же. С. 401).
Мирзо Турсун-заде:
…я не согласен с высказыванием Шолохова на нашем съезде, в котором он представил нашу литературу как состоящую в основном из серых, слабеньких произведений. <…> Мы не отрицаем, что в какой-то степени наша литература засорена серенькими сочинениями, но это не может затмить десятки, сотни талантливых произведений, составляющих сокровищницу советской литературы. <…>
Не на пустом месте вырос талант Шолохова (Там же. С. 411).
С докладом «Современная прогрессивная литература мира» выступает Н. Тихонов.
23 декабря. Девятый день съезда писателей.
Всеволод Кочетов:
Призыв отбросить всякую борьбу в литературе лишь только потому, что якобы эта борьба основана на вкусах и больше ни на чем, – это явно неверный призыв, это призыв на ложный и вредный путь. Даже о вкусах и то мы обязаны спорить. А тем более об объективно живущих в наших произведениях недостатках и ошибках. В наши произведения пробираются не только художественные недостатки, но и идейные просчеты. Как же о них молчать? (Там же. С. 450).
Николай Грибачев:
Очевидно, кое-кому хочется свести понятие лирики к бытовщинке, к мелкому копанию в самом себе. Недаром же не включают некоторые товарищи в понятие лирики стихи на политические, гражданские, злободневные темы, а изображению, которое предполагает метод социалистического реализма, противопоставляется подкрашиваемый и подпираемый тысячами оговорок термин самовыражение, против которого возражал еще Маяковский (Там же. С. 497).
Константин Федин (аплодисменты, все встают):
Поставленный Шолоховым главный вопрос остался в его речи без ответа. Зато у многих создалось впечатление, что мешающая работе Союза писателей и жизни литератора групповщина превращена теперь в дубину, которой устрашающе размахивает даже выдающийся и общепризнанный русский советский писатель. После речи Шолохова мы будем бояться собираться в одной комнате больше двух писателей вместе. Будем бояться, что на съезде с нами начнут разговаривать таким языком, каким говорил Шолохов с Симоновым (Там же. С. 504).
Александр Фадеев (продолжительные аплодисменты, все встают):
Конечно, не так уж сильны в нашей литературе буржуазные националисты, космополиты, сторонники «искусства для искусства», но их идеология отражает враждебную нам идеологию империализма. <…> Необходимо, чтобы все мы помнили, что борьба с проявлениями национализма и космополитизма, с обывательщиной, безыдейностью,
Предысторию выступления Федора Гладкова раскрывает запись в дневнике Корнея Чуковского от 29 апреля 1957 года: «Он, по его словам, не готовился к съезду и не думал выступать на нем. Но позвонил Суслов: „вы должны дать Шолохову отпор“. Он выступил, страшно волнуясь. На следующее утро ему позвонили: „вашим выступлением вполне удовлетворены, вы должны провести последнее заседание…“
– И сказать речь?
– Непременно.
Это его и доконало, по его словам. После его выступления против Шолохова он стал получать десятки анонимных писем – ругательных и угрожающих. – „Ты против Шолохова, значит, ты – за жидов, и мы тебя уничтожим!“
Говоря это, Гладков весь дрожит, по щекам текут у него слезы – и кажется, что он в предсмертной прострации.
– После съезда я потерял всякую охоту (и способность) писать. Ну его к черту» (
«Поздней ночью на 28 декабря, – в тот же день Гладков пожаловался заведующему Отделом науки и культуры ЦК КПСС А. М. Румянцеву, – писатель Бубеннов М. позвонил мне по телефону и грубо бросил мне фразу, что я возглавляю борьбу космополитов против русских писателей, что русские писатели не простят мне выступления на съезде против Шолохова. Я не придал бы значения выходке Бубеннова (кстати пьяного), но перед этим звонил неизвестный человек с таким же черносотенным (антисемитским) наскоком. Очень прошу обратить внимание на этот симптоматический факт» (цит. по: