Геймекер. В. Слесарев
ни Хенни, ни София-Розина, не считали что то, что с ними происходило, чем-то из ряда вон выходящим. Напротив, так оно и должно было случиться в подобной ситуации.
Следующую ночь капитан провел спокойно, как младенец.
Когда рассвело, он привел себя в порядок и решил пройтись по судну, чтобы убедиться в том, что все в порядке. Действительно, проблем не было.
На море – штиль. Корабль дрейфовал, паруса убраны. Вахтенный стоял на месте. На палубе, в баке и в кубриках валялись еще не прибранные после боя куски обшивки, такелажа, на досках темнели пятна засохшей крови, а также свидетельства бурной ночи – остатки женской одежды, пустые бутылки, которые перекатывались с места на место, когда судно переваливалось с боку на бок на пологих, прозрачных волнах.
Большая часть команды спала. Корабельный плотник – широкоплечий метис лет шестидесяти, сидя на шканцах, бренчал на гитаре и напевал вполголоса. Два полупьяных матроса, тупо сидевшие неподалеку, привалившись к мачтам, оживлялись после каждого куплета и дурными голосами орали припев, не придерживаясь никакой мелодии, как и было положено.
Капитан любил эту песню. Прислонившись к грот-мачте, он молча стоял, пока она не кончилась:
Королевские пушки устроят погром, – пел плотник, – Дико взвизгнет картечь у буршпруга. Но спасет тебя ром, чудодейственный ром, Терпкий, солнечный ром Под названьем – Тортуга.
Солнце жжет в небесах, – загорланили припев матросы, – Соль скрипит на зубах, Мертвецов океан упокоит в волнах.
Бьет волна за волной, в вантах воет зюйд-вест, Рваный парус полоща упруго. – Словно не слыша дикого подвывания «помощников» продолжил старик, – Горький пепел надежд, тени наших невест Вот награда твоя, Славный остров – Тортуга.
Солнце жжет в небесах, – взвыла матросня, – Соль скрипит на зубах. Мертвецов океан упокоит в волнах.
А когда под конец шею стянут шнуром, Рея станет последней подругой Не спасет нас с тобой чудодейственный ром, Сладкий, нежный наш ром, Под названьем Тортуга.
Солнце жжет в небесах, соль скрипит на зубах, – на глазах выпивох появились пьяные слезы,– Вот и нас океан убаюкал в волнах.
Неподалеку две кучки матросов играли в карты и пили пиво, опустошая одну из бочек, захваченных на шлюпке. Видя, что капитан прислушался к песне, они уважительно замолчали.
Женщины находились в матросском кубрике, расположенном под палубой. Теперь они почти не издавали звуков.
Убедившись, что на корабле все в порядке, капитан вернулся к себе. Следующие два дня он не выходил из каюты. Все это время судно дрейфовало при почти полном штиле. Лишь наполовину зарифленный стаксель удерживал его по ветру, ловя редкие порывы легкого летнего бриза.
Когда капитан, наконец, появился, палуба и другие помещения корабля были отдраены и приведены в порядок под руководством боцмана.
Женщин на корабле не было. На третий день, когда команда