Там, где нас нет. Михаил Успенский
разнеженные шлепанцы;
и бесчестные разведенцы;
и обстоятельные порученцы;
и хрупкие мизинцы;
и коварные жгутиконосцы;
и, наконец, шустрые мегагерцы!
Много их было, а ведь всех многоборцы при новом вожде примяли, примучили, принудили. Потому что князь Жупел первым придумал военные хитрости: нападать без объявления брани, жечь дома и целые города вместе с обитателями, резать сонного врага на ночлеге… «Гляди-ка, так и вправду ловчее воевать!» – радовались поначалу многоборцы. Они думали, что это какое-то новое колдовство. А потом стали тяготиться и сомневаться в содеянном.
Но Жупел уже не больно в них нуждался – было на что нанять пришлых бойцов, и они не замедлили явиться со всех концов света. Послужить у Кипучей Серы считалось даже за доблесть. Он стал уже поговаривать о дальних походах – в Наглию, в Бонжурию, в Неспанию, в Дискобар, а там, глядишь, и в Кромешные Страны…
Но сперва он решил жениться. Супругу же взял не в подчиненных землях, а в заморском Грильбаре сосватал дочь старого царя Барбоза – прекрасную Апсурду. То есть это она сама звала себя прекрасной, потому что никто не решался сказать ей всю правду про ее рябое личико. Апсурда приловчилась травить ядом непочтительных, даже и ближнюю родню. Князь Жупел на всякий случай ел из ее тарелки и пил из ее кубка – и то, бывало, живот прихватывало. До чего дошло – даже зеркала боялись отразить ее в подлинном виде, угодливо изгибались и лепили, как могли, красавицу. А когда стала она мужней женой, Жупел сообразил, что рога у него на голове выросли как бы в задаток…
Но все равно они жили вроде голубков. Апсурда как раз и придумала наречь самую большую многоборскую деревню Столенградом – как будто у других князей города не стольные!
Дружину князь принужден был уважать и пировать с ней за одним столом. Стол был длинный – иные из княжеских доброхотов уверяли, что три версты. Три не три, но челядь валилась с ног, обнося богатырей питьем и едой.
Что уж в этот день праздновал князь Жупел – установить не получится. Убили, поди, кого-нибудь – вот и праздник. Обычное застолье, сытое и пьяное, с песнями про князя и плясками про княгиню, с прочими развлечениями.
Одно развлечение было самое главное и любимое. Его уже давно придумал княжеский старший похабник Фуфлей, и Жупел Кипучая Сера весьма одобрил, а уж как княгинюшка радовалась! А ведь проста была забава, немудряща, проще игры в стукалку. И тратиться на нее не надо было.
Вот она вся: одному из дружинников вместо полагающейся серебряной ложки подавалась деревянная.
Глава вторая
В холодном сумраке покоя,
Где окружили стол скамьи,
Веселье встречу я какое
В разгуле витязей семьи?
Есть с дерева считалось превеликим оскорблением для того, кто привык иметь дело с железом и железом же добывать золото. Оскорбленному оставалось в поединке отвоевать серебряную ложку у кого-нибудь из товарищей, либо наложить на себя руки от сраму, либо…
Князь довольно улыбался и старался разглядеть обиженного подслеповатыми глазами сквозь изумрудную линзу. Линза эта в свое время принадлежала