Человек из ниоткуда. Ольга Александровна Теряева
помнила.
Незнакомец, кажется, прочитал ее мысли. Он быстро смекнул, что это обстоятельство может пойти ему на пользу. Улыбаясь, он произнес, – Мы с вами знакомы. Смею вам напомнить, мистер Мал,Истфайе к вашим услугам, мисс Кроуни. – По выражению лица Ириды Рокки догадался, что в качестве потерпевшей и свидетеля одновременно, она не представляет для него никакой опасности.
– Я не хочу в больницу.
– Это ваше право, дорогая. Может быть, вы составите нам компанию и не откажетесь посетить Лондон?
Почему бы и нет? Куда и с кем ехать, Ириде было совершенно безразлично. Автомобиль плавно двигался по дороге, так, что у Ириды создалось впечатление полета. Для полноты ощущений не хватало состояния невесомости, подобное тому, что она часто испытывала на занятиях по Телекинезу. Однажды Исаак Монморенси пошутил, и вместо чернильницы поднял в воздух саму Ириду. Трудно описать, что она почувствовала, когда пол ушел у нее из-под ног, будто кто-то отменил силы тяготения. Поднимаясь в воздух, она старалась ухватиться за парту, но лишь беспомощно ловила руками воздух. Левитация происходила помимо ее воли, но Ирида отнюдь не ощущала себя пушинкой. Она бы так и парила, вызывая смешки окружающих, если бы ей не повезло. Ирида ухватилась за мантию миссис Лакстон, тогда еще просто мисс Женевьевы, преподавательницы по Телекинезу. Как же она тогда негодовала, но почему-то на нее, Ириду, а не на возмутителя спокойствия.
Сейчас, полулежа на заднем сидении автомобиля, Ирида попыталась сделать то, что она так настоятельно рекомендовала участникам конференции. В ее воображении замелькали образы друзей, знакомых, родственников, так словно она листала старый фотоальбом, и все еще не решалась сделать выбор. Несколько раз ей казалось, что память сыграла с ней злую шутку, и она была не в состоянии фиксировать в сознании того, кто особенно был ей нужен. Ей виделся большой старинный дом, с прилегающей к нему усадьбой.
Ухоженный пруд был украшением парка, аллеи которого не раз принимали шумное разноликое общество. Ирида прислушалась, в шелесте листьев ей почудился, разговор двух дам, одна из которых была намного старше своей собеседницы.
– Вы неосторожны, моя милая. Так открыто проявлять к мужчине интерес. Что подумают окружающие?
– Меня мало беспокоит мнение придворной своры, ваша светлость. Если Бог создал меня женщиной, и наделил способностью любить, я посвящу жизнь тому, кто более всего этого достоин.
Та, которую называли «ваша светлость», снисходительно взглянула на темноволосую девушку, вызывающе смотрящую вдаль печальными агатовыми глазами. В уголках ее алых губ, не избалованных поцелуями, как предчувствие скорых несчастий, залегла глубоко затаенная грусть.
– Вы молоды, Сильвандир, а значит, безрассудны. Мнение тех, кого вы называете «сворой» имеет вес. Одним взглядом она может уничтожить человека, словами втоптать его в грязь. Вам стоит научиться соизмерять свои желания, не противопоставляя себя окружающим. Мужчины не достойны слепого поклонения, поверьте мне. Умна